Евгений Балабин - Далекое и близкое, старое и новое

И от этого ужасного, кошмарного переезда избавил меня Господь... Прибывшие пароходы стали на рейд в Мраморном море. Измученным людям не разрешили сгружаться в Константинополе, и на пароходах продолжались та же давка, грязь, моральное разложение и общий голод. Сгрузили только больных, раненых и гражданских беженцев, а затем и строевые казачьи части. Через день после этого пароход с чинами Добровольческой армии отправили в Галлиполи – город, разрушенный землетрясением и бомбардировкой.

В Константинополе члены Донского правительства несколько раз собирались на заседания, но работы не было, и 16 декабря 1920 года правительство было расформировано. Я с другими министрами остался без дела и, следовательно, без жалованья.

Я организовал в Константинополе сельскохозяйственную колонию, куда под начальством есаула Козлова поместил рабочих казаков. Вскоре открыл вторую колонию и совсем маленькую третью колонию. Сеяли, сажали, косили и прочее. В первой колонии построили казино, которое хорошо посещалось турками и греками.

Чтобы улучшить пищу рабочим, я поехал на корабль, где жил главнокомандующий генерал барон Врангель, и просил его начальника штаба, генерала Шатилова, моего однополчанина, обратиться к французам за продовольствием для нашей колонии – консервами и другими продуктами. Генерал Шатилов сказал, что несколько раз просил об этом французов, и ни одного раза они не исполнили нашу просьбу. «Попробуй сам попросить, хотя считаю, что это безнадежно». Я надел орден французского Почетного легиона и поехал во французское консульство. Меня там приняли с почетом, часовые отдавали честь, все обращались со мной как с начальством. На мою просьбу дать продовольствие для колонии немедленно дали согласие и снабдили бóльшим количеством, чем я просил. Генерал Шатилов был очень удивлен.

Приехала с Лемноса жена с дочерьми, и мы наняли квартиру у греков. Хозяйка-гречанка предупредила нас, чтобы мы не выбрасывали сор и не выливали помои из окна на улицу. На наше удивление она объяснила, что здесь всегда так делали, а вот приехали англичане и французы и запретили это.

В городе бросается в глаза обилие собак. Оказывается, собаки у турок – священные животные и никто не смеет их обижать. Иногда собака лежит посередине улицы, и извозчики бережно ее объезжают. В Мраморном море есть необитаемый Собачий остров. Как-то свезли туда всех бродячих собак – и они там постепенно съели друг друга.

Вскоре приехал к нам чиновник из французского посольства, привез письмо и посылку с бельем из Парижа от Тостивен, у которых я столовался в Макеевке, и с приказанием от своего начальства немедленно предоставить мне во французском посольстве хорошо оплачиваемое место. Я ответил, что не могу принять, так как плохо знаю французский язык. «Да не надо хорошо знать, будете писать, вести книги». – «Нет, очень вас благодарю, но принужден отказаться». – «Тогда дайте нам письменный отказ: мы не имеем права не дать вам место». Повез меня в посольство, где я расписался в отказе.

Один раз я ездил с проводником-татарином, говорящим по-турецки, в лес у Босфора, думая найти там кабанов и других зверей. Ничего не нашли, а ночевать попросились у старика турка в каких-то временных постройках. На ночь туда явились 12 огромного роста рабочих турок. Разговаривал с ними через переводчика-татарина. Турки интересовались большевиками, что они из себя представляют, и очень меня благодарили за подробное разъяснение. Пригласили меня с ними поужинать, но у них на ужин был только рис, которого я совсем не ем. Один из турок тоже не ел риса, и я его накормил своим ужином.

Лес у Босфора красивый, в лесу есть озера с деревьями по берегам.

В Константинополе образовалась русская гимназия с интернатом, директором ее стал Адриан Петрович Петров.

Мы сейчас же отдали туда своих дочерей. Ольгу в третий класс и Лидию – во второй.

История этой гимназии является красочной картиной той помощи, которую в первое время оказывали эмигрантам иностранцы, а потом, в самом широком масштабе, братский чехословацкий народ.

В Константинополе гимназия пробыла год.

В день открытия гимназии на торжественном молебне, отслуженном архиепископом Анастасием 141, присутствовали русские общественные деятели, иностранцы, родители, педагоги и дети.

В первые же дни интернат при гимназии был переполнен.

Тяжело вспоминать, как в грязных солдатских шинелях, в изорванном белье, с глазами, полными отчаяния и надежды, эти юные герои находили дорогу в гимназию. В числе учеников, поступивших в гимназию в Константинополе, был некто казак Семен Базграмотнов. Он юношей служил в Казачьем полку, дравшемся с коммунистами на Дону, и во время внезапного нападения большевиков на Каменскую станицу попал в их руки. Его застрелили и оттащили в мусорную яму во дворе. Через час-два женщина сообщила большевикам, что в мусорной яме «один еще дышит». Большевики пришли и добили Безграмотнова.

В этот же день казаки ворвались в Каменскую станицу и ликвидировали большевиков. Сейчас же стали собирать по дворам убитых. Подойдя в Безграмотнову, один сказал: «Этот как будто еще не совсем умер – отвезем его не на кладбище, а в госпиталь, пускай определят, живой он или мертвый».

Безграмотнов был перевезен в Новочеркасск и там выздоровел. Он поступил в гимназию в Константинополе и в Чехословакии хорошо ее окончил.

А один ученик, Л. Усачев 142, дрался с коммунистами на Кавказе. Его большевики вместе с большой группой казаков расстреляли и зарыли в яму. Усачев очнулся, выкарабкался из ямы и, так как идти не мог, пополз в бурьян. Страшные боли от ранений и упадок сил не позволили ему ползти далеко, он лег и только мечтал, чтобы его нашли и добили. Услышав недалеко шаги, он стал громче стонать. Подошел человек, оказавшийся кубанским казаком, он донес Усачева до своего дома и выходил его.

Гимназию Усачев окончил с отличием и был псаломщиком в нашей гимназической церкви в Чехословакии.

Вскоре после открытия в гимназии числилось 350 детей, а через год было уже 550 мальчиков и девочек.

Поставлена была определенная цель: создать такие условия, при которых можно было бы хоть немного залечить раны, нанесенные детской душе ужасом Гражданской войны.

Воспитание проводилось на основе здорового патриотизма – любовь к Родине, знание родных обычаев, соблюдение русских традиций, умение заслуженно гордиться своей национальностью.

Громадное значение в деле воспитания имела наблюдающаяся у детей религиозность, которая давала возможность укрепить расшатанные в эпоху безвременья моральные устои.