Геннадий Аксенов - Вернадский

Раздвоение главного замысла породило две книги. И если сначала думал, что пишет введение к «книге жизни», то потом оказалось, что написал самостоятельное произведение, получившее теперь хорошо известное название «Научная мысль как планетное явление».

Название — и тема, и главное утверждение. Да, научная мысль — свободное проявление свободной творческой фантазии и дерзновенного полета ума — природная сила. И тот факт, что с ее помощью человек переделывает природу, гораздо важнее того факта, что методами науки он ее познает. За научной мыслью стоят миллиарды лет геологического развития, она есть закономерный результат всего прошлого Земли. Он пишет:

«Основной геологической силой, создающей ноосферу, является рост научного знания.

В результате долгих споров о существовании прогресса, непрерывно проявляющегося в истории человечества, можно сейчас утверждать, что только в истории научного знания существование прогресса в ходе времени является доказанным. Ни в каких других областях человеческого быта, ни в государственном и экономическом строе, ни в улучшении жизни человечества — улучшении элементарных условий существования всех людей, их счастья — длительного прогресса с остановками, но без возвращения вспять, мы не замечаем. Не замечаем мы его и в области морального, философского и религиозного состояния человеческих обществ. Но в ходе научного знания, т. е. усиления геологической силы цивилизованного Человека в биосфере, в росте ноосферы, мы это ясно видим» 36.

Настало время, когда мысль стала средством формирования действительности. Она строительница жизни, осознает свою активную природу.

Книга наталкивает на мысль о большой сложности феномена сознания. Человеческое мышление только весьма приблизительно можно сравнить с геологическим разрезом, где последующее наслаивается на нижележащее, изолируя и погребая его. Предыдущее не проходит; прошлое в сознании сосуществует с настоящим, иногда становится активной силой. Ведь мышление живет вне времени, и внимание свободно путешествует сквозь слои сознания. Человечество едино во времени. И то, что у нас общо с мышлением первобытного человека, более сильно, более крепко нас с ним соединяет, чем появляющееся новое, которое разъединяет. А общее в том, что человек всегда активно участвовал в жизни природы.

И потому мифологическая, метафизическая, научная стадии, иначе говоря — религия, философия и наука, — одновременны, а не последовательны. Расположенные в разных горизонтах сознания, они не должны мешать друг другу. Напротив, они должны усиливать друг друга, если будут упорядочены.

Действительно, как может человек вообще действовать, если не будет обладать религиозным отношением к миру? Он обречен в противном случае на чисто физическое, животное существование. Как только он осознает вызов высшей, в нем пробуждающейся силы — только тогда он становится в состоянии принимать решение. Ведь чтобы нечто предпринять, нужно определенное воодушевление. Артисты называют эту силу «кураж», что означает смелость, отвагу, мужество. Без куража, без бесконечной уверенности в себе выходить на сцену нельзя, артиста ожидает полный провал. Но и в обыденной жизни каждый знает эту силу самовнушения.

Вернадский называл эту силу воодушевления научной верой — отличал ее от научного знания с его рациональным логическим мышлением. Такая вера знакома тому, кто решался распознать и принять вызов, кто чувствовал свое подсознание, кто вступал во взаимоотношение с Целым. Колумб так и плавал бы всегда вдоль португальских берегов, не ощути он религиозного воодушевления, позвавшего его к великому делу. «Демон» Сократа сидит в каждом, только не каждый ему внимает. Все знания мира не стоят одного шага любви, сказал Паскаль, ибо она — явление высшего порядка. Любовь Бога к Колумбу и составляет суть его научной веры. Колумб вдумывался в себя, в божественное свое призвание и назначение, общался с Богом. И однажды осознал, что лично любящий его Бог наградил его непревзойденным, изумительным талантом навигатора. Тут и содержится указание Бога, Он подвигает его на миссию. Никто кроме него не сможет выполнить задачу найти путь в Индию. Вот откуда он получил свою великую энергию для предприятия.

Так и Вернадский в молодости понял, что без любви к своей Наташе и к конкретным людям — друзьям, крестьянам в Вернадовке, — без благотворения он не в состоянии творить, сухой и жесткой будет его наука. Без любви нельзя принять никакого жизненного решения, нельзя сделать выбора. Знания всегда альтернативны. Они бесполезны, если нет работы сердца. Так наука доказывает необходимость Бога или хотя бы религиозного отношения к миру.

Если знания только созерцание, то Бог превращается в Ничто, в Браму, но человечество действует, активно живет и потому нуждается в положительном содержательном боготворе-нии. Таково Колумбово решение проблемы ноосферы. Человек не созерцатель, а деятель — и тем разрешаются все умственные парадоксы и тупики.

«Наука, таким образом, отнюдь не является логическим построением, ищущим истину аппаратом, — говорит Вернадский. — Познать научную истину нельзя логикой, можно лишь жизнью. Действие — характерная черта научной мысли. Научная мысль — научное творчество — научное знание идут в гуще жизни, с которой они неразрывно связаны, и самим существованием своим они возбуждают в среде жизни активные проявления, которые сами по себе являются не только распространителями научного знания, но и создают его бесчисленные формы выявления, вызывают бесчисленный крупный и мелкий источник роста научного знания» 37.

Как и религия, столь же необходима и философия, которой посвящено множество страниц книги. Она дает человеку перспективу, не позволяет стать бездумным регистратором фактов. Философия первая пролагает пути мышления. Ее разнообразие дает возможность каждому типу личности, каждому складу мышления по-своему охватить мир мыслью. Есть прекрасная и даже универсальная философская категория — мера. Недаром ее так превозносили древние, уча во всем соблюдать меру, если не хотим испытывать в жизни несчастий. Универсальна она еще и потому, что замыкается и на саму себя; соблюдать меру в соблюдении меры. Иногда можно и увлечься и нарушить равновесие.

Вернадский исследует меру соотношения религии, философии, науки. Последняя станет максимальной силой создания ноосферы, если не будет подменять собой ни религию, ни философию. Только осознав свое собственное качество, она становится истинно могущественной. Ограничение усиливает.

Марксистское утверждение, что с помощью философии можно познавать мир, — химера, иллюзия, говорит он. Философия оперирует понятиями языка, а не фактами действительности. С помощью языка и логики мы познаем свое мышление.