Даниель Арно - Навуходоносор II, царь Вавилонский

Писцы зачастую делали и следующий шаг: старили не только вид текста, но и язык. Да и что им мешало писать по-шумерски? Этот язык они учили в школе: с начала II тысячелетия преподавание обязательно велось на двух языках. Хотя шумерский язык полностью вышел из повседневного употребления, но продолжал использоваться в религиозных ритуалах и магии. Тем не менее с конца II тысячелетия он полностью исчез из официальных надписей, отныне все они писались по-вавилонски. То ли писцы стали сомневаться в своих знаниях, то ли от долгого перерыва отвыкли и потеряли навыки, но шумерский язык сохранился лишь в религиозной литературе.

Но и эта попытка, как и архаизация письма, долго не продлилась; досужие стилизации вскоре наскучили самим их вдохновителям — они больше не рисковали подражать текстам Хаммурапи. И действительно, их стиль был весьма неумелым и совершенно неестественным. Гораздо проще было играть со знаками клинописи, в чем они и продолжали практиковаться.

Движение к древности соперничало с тенденцией «модернизации». Конечно, и она использовала элементы, дошедшие из древности; некоторые из них появились еще в конце III тысячелетия, но теперь применялись оригинально, систематически и многообразно. Это было обращение к чудовищам.

Все великие вавилонские божества были антропоморфными существами, только более совершенными. Зато боги низшего ранга ничего общего с людьми не имели. Таковы были злые демоны обоего пола. Возможно, вавилоняне даже не всегда придавали им какой-либо зримый облик. У врагов демонов — «чудовищ» (существ, составленных из разных видов животных) — тоже не было тела, подобного человеческому, но они служили добру. Дело в том, что зародыши, исторгнутые из утробы матери в результате выкидыша, издавна приучили вавилонян к виду монстров. Считалось, что сами боги сотворяли такие плоды в материнском чреве — сшивали и подгоняли их кусочек за кусочком. Таким образом, боги оставляли себе возможность составлять какие угодно гибриды; это был один из способов узнать их волю. И поэтому вавилоняне не верили в неизменность видов; следовательно, было естественным полагать, что женщина может родить льва, собаку, волка, свинью, быка, слона… Руководства по гаданию рассматривали вероятность таких случаев.

У этих общераспространенных идей было два следствия. Чудовищные недоноски не пугали и не вызывали отвращения. Они были даже полезны — в том смысле, что служили вестниками богов, и прорицатели должны были научиться толковать этот вид знамений, чтобы яснее видеть будущее. С другой стороны, гибридные существа не считались созданием человеческого воображения и фантазии — они, по мнению вавилонян, могли существовать на самом деле, доказательством чему служили эмбрионы. Значит, можно было ожидать любых комбинаций признаков разных существ в неистощимом количестве, и эти странные формы для вавилонян явно принадлежали к числу естественных. Чудовище было реально, из каких бы несовместимых элементов оно ни состояло. На воротах Иштар изображены рядом быки и драконы. Архитектору и его современникам существование драконов казалось столь же несомненным, как и существование быков. Наряду с богами и людьми такие существа составляли отдельный разряд; тексты называют их «животными», не употребляя какого-либо особого термина. Но обратим внимание: львы, стерегшие Священную дорогу, отнюдь не уподоблялись обычным хищникам, населявшим вавилонские степи; они обладали неестественным окрасом, а их сила была столь же чудовищна, как сила гибридных существ, обладавших головой и хвостом рогатой гадюки, покрытым чешуей телом, передними львиными и птичьими задними лапами.

Рельефное изображение быков и драконов на главных воротах было нововведением: «ни один царь прежде этого не делал». В данном случае Навуходоносор, безусловно, имел полное право так заявлять. Но надо оговориться: чудовища в изобразительном искусстве в VI веке появились не впервые; они связаны с древнейшей культурной традицией Нижнего Двуречья. Этим объясняется тот факт, что ни одна часть их тел не взята от лошади: она стала известна в Месопотамии слишком поздно — только в начале II тысячелетия. Самыми любимыми уже тогда были изображения драконов и «настоящих» львов. Но существовали и другие; в частности, начиная с конца II тысячелетия известны рельефы с людьми-львами, а в начале следующего тысячелетия у них появляются крылья. Они, по представлениям жителей Двуречья, восседали у постели больного, чтобы «сломать шею злу», то есть демонам. Людискорпионы были придуманы в XIII веке, но их изображения стали популярными только шесть столетий спустя.

Создание «чудовищ» подчинялось правилам своеобразной изобразительной грамматики. Их наделяли крыльями в знак быстроты; птичьи когти указывали на хватательную способность, а бычьи рога — на силу; человеческие руки символизировали умение работать, человеческое лицо — ум. Рыбье тело говорило о принадлежности к водной среде — стихии бога Эа, обладавшего разнообразными способностями, но особенно преуспевшего в магии. Создатели чудовищ вовсе не имели целью сделать их страшными. Дело было не в их облике (безусловно, непривычном), а в неусыпной бдительности и несравненной силе, что делало их непревзойденными стражами. Такова была роль гибридных существ, рельефных и силуэтных, помещенных на кирпичных воротах Вавилона и Барсиппы. Эти защитники могли оставаться незримыми для человека — от этого их способность пугать и отгонять демонов не ослабевала. Когда ворота Иштар надстроили, чудовища из простой глины, стоявшие там раньше, оказались засыпанными слоем земли; но пока они, так сказать, не были погребены окончательно, их не преминули сохранить для дела, тщательно обмазав штукатуркой, чтобы предотвратить размокание. Тем самым вся охранительная сила осталась при них. С той же целью, но без особой пышности простые люди закладывали под стены домов глиняных собак или статуэтки Пазузу. Этому существу вавилоняне очень доверяли; у него были человеческое туловище, голова волкодава, четыре крыла и птичьи когти на ногах. Злые духи его особенно боялись (во всяком случае, такая у него была репутация); его устрашающий вид не давал им проникнуть в охраняемое место.

Чудовища носили шумерские имена; тем самым их принудительно связывали с самыми отдаленными временами. Но тексты по этому поводу сообщают очень мало: специалисты-писцы не уделяли этим существам внимания, эта область культуры была им явно чужда, и к новшествам в ней они относились достаточно безразлично.

Оба течения, архаизирующее и модернизирующее, объединяли фигуры «мудрецов». Это также были чудовища, но они играли роль и в священной истории начала времен. В этом смысле они были изначальны, выступая в качестве истока всех человеческих знаний.