Даниель Арно - Навуходоносор II, царь Вавилонский

В то же время, прежде чем решиться на осуществление какого-либо дерзкого плана, Набонид рассказывал подданным обо всех своих тяжелых раздумьях. Выход на сцену терзаемого сомнениями государя, его признания перед публикой также принадлежали к ассирийской традиции, которая не видела в этой двойственности никакого противоречия. Так же откровенно вели себя Асархаддон и его сын, тогда как Набопаласару и Навуходоносору, как бы ни колебались они в выборе наедине с собой, ни на миг не пришло бы в голову делиться сомнениями в своих надписях. Набонида на каждом шагу останавливали какие-нибудь затруднения; потом он, гордясь собой, признавался в этом. Так, в начале его царствования бог-луна в Уре, известный под вавилонским именем Син, «показал людям знамение, что желает иметь великую жрицу. 13 элула (29 августа по нашему календарю. — Д. А.) <���Син> омрачился и, омрачившись, вырос. Желает Син иметь великую жрицу, так гласило знамение». Это было попросту предсказание из учебника по астрологии, которое можно прочесть там даже сейчас. Но Набонид хотел убедиться в правильности истолкования небесного явления, прибегнув к другому гаданию: «Я, Набонид <���…> богобоязненно склонился перед его твердым повелением, но трудности были для меня в желании иметь великую жрицу, оттого я вопросил бога-солнце и бога грозы, владык прорицания. Бог-солнце и бог грозы твердо сказали мне: да. Когда я обратился к ним, они написали этот ответ о плоти благоприятной, плоти, желающей великую жрицу. <���…> Снова я со тщанием вопросил оракулов, и они ответили мне о плоти лучшей, чем раньше. Я вопросил оракулов: “Дочь ли это одного из родных моих?” Они ответили: нет. И в третий раз вопросил я оракулов: “Не моя ли это собственная дочь?” Они ответили мне о плоти благоприятной. Я почтил решение Сина, господа великого, сотворившего меня, и бога-солнца и бога грозы, владык гадания. Я возвел в сан великой жрицы мою собственную дочь».

Обычай помещать рассказы царя о своих свершениях на стелах тоже был чуждым Вавилонии VI века, но принятым в Ассирии до 612 года. Набонид ставил очень много стел, так что к концу его царствования они превратились в великолепный атрибут его политики. А еще он, подобно Ашшурбанипалу, объявлял во всеуслышание цены, принятые в его правление; такая экономическая пропаганда тоже была новостью для Вавилонии.

Все традиционные способы гадательного искусства продолжали применяться, но сам Набонид руководствовался в первую очередь сновидениями. Толкование снов играло важнейшую роль в Ассирии в прежние века. Вавилонянам оно было небезызвестно, но репутацию имело неважную; как отличить настоящее послание богов от простого человеческого бреда? Вавилоняне относились к снам с медицинских позиций. «Удали от себя тоску и печаль: от тоски и печали бывают сонные видения», — говорили они. Поэтому Набонид непременно уточнял, что увиденное явилось ему «среди ночи». С самого начала сновидение было у царя излюбленным, хотя и не единственным способом узнавать приговоры богов. О многих из них он сообщал в своих надписях, и это тоже было ново для Вавилонии. Конечно, его рассказы о них явно литературно обработаны, ибо совсем не по-сонному связны, так что сегодня их источники представляются не снами, а скорее видениями наяву: всё сказанное в них не загадочно, а достаточно внятно. Если какой-нибудь сон был темен, он прояснялся другим. Царь Вавилонский никогда не прибегал к помощи специалистов-толкователей. Да и мог ли он их найти в Вавилонии? Не исключено, что нет. Все его сны были ответом на его сомнения, и все предвещали благоприятный исход. Именно таким образом Набонид, когда взошел на престол, уверился в будущем благополучии своего царствования и своем добром здравии: сам великий Навуходоносор I — тот, что правил в XII веке, — явился ему на колеснице и соблаговолил ободрить своего преемника в его решении принять царство. Затем богиня-целительница твердо обещала ему «долгую жизнь» для исполнения его миссии: «Поистине, она обратилась ко мне, посмотрела на меня пристально, сияя лицом, и дала мне свою милость».

Вавилонский владыка нуждался в такой поддержке, чтобы восстановить прочность власти как в границах империи, так и в самой Вавилонии. Царствование Набонида описано в хронике [53] Хроника Набонида— Кира. , лаконичной и объективной, как все подобные вавилонские повествования; но текст, посвященный первым шести годам его правления, почти полностью утрачен.

Став царем, Набонид сразу же пошел войной на Киликию, продолжая тем самым политику Нериглиссара. Очевидно, эта страна представляла, на взгляд царя, серьезную прямую угрозу. У нас нет никаких сведений, чтобы судить, был ли он прав. Он захватил там добычу (вероятно, довольно скромную) и возобновил обычную политику ассирийцев: переселил побежденных в Вавилонию, чтобы дать своим людям крайне дешевую рабочую силу. «Две тысячи сто пятьдесят пленных» были отданы Мардуку, Набу и Нергалу, то есть двум храмам Вавилона и главному храму Барсиппы. Так или иначе, северо-западная граница была взята под контроль.

Зато Вавилония находилась в большом нравственном, экономическом и политическом кризисе. Набонид описывал положение в выгодном для себя свете. После его падения сторонники Кира Персидского [54] Кир II Великий (Куруш) (558—530) — персидский царь, основатель империи Ахеменидов. Возглавил (558) союз персидских племен, восставших против владычества мидян; завоевал Мидию (550/549), Лидию и греческие города Малой Азии (546), в 539 году взял Вавилон. (Прим. ред.) возложили на побежденного Набонида всю вину за катастрофическое положение империи. По их словам, его царствование началось скверно; в дальнейшем становилось все больше неудач, от которых государство страдало из-за полубезумного властителя. Один жрец сочинил даже поэму, обличавшую все глупости Набонида. Текст ее известен лишь в одном экземпляре, в котором теперь есть лакуны; в нынешнем виде этот «Памфлет», как можно условно назвать это сочинение, содержит около сорока четверостиший. Его автора не интересует империя, и даже на Вавилонию он смотрит глазами столичного жителя; что происходит в остальной стране, он знает плохо. Тем не менее, при всей своей ограниченности, «Памфлет» во многом расходится в оценках с надписями Набонида и служит бесценным источником для изучения этого периода. Его автор остался анонимным и в этом смысле не являлся исключением — вавилонские писцы всегда предпочитали себя не называть. Он, совершенно очевидно, принадлежал к храму Мардука — его служителей он знал по именам. По всей вероятности, сочинитель был очевидцем происшествий, о которых говорил. Его доводы, по-видимому, отражают него вание оппонентов свергнутого к тому времени царя. Но если отвлечься от преувеличений и сарказма, «Памфлет» сообщает сведения первостепенной важности.