Юлия Андреева - Букет незабудок

Получили подписанную карту фэны, но ни капли не обиделись, даже наоборот, возгордились: «Пусть теперь кто-нибудь скажет, что карта неправильная, после того как сам автор ее завизировал»!

Принес Сергей Лукьяненко свою книгу в подарок Анджею Сапковскому, а тот, не глядя, взял и на книге той расписался: «Дорогому читателю от автора».

Проходит полгода, очередной «Звездный мост». Кто-то из фэнов, попутавшись, протягивает Лукьяненко книгу Сапковского.

– Ручка у кого-нибудь есть? – моментально реагирует Сергей. – «На правах кровной мести…»

– Это произошло в девяностых годах прошлого двадцатого века, когда Роберт Шекли приехал в Питер в первый или во второй раз.

Мы с Олегом Ладыженским устроились в удобных плетеных креслах на веранде санатория «Айвазовское». Первый день конвента, диктофон впитывает новую информацию.

– На «Крупе» проходила акция – писатели дают автографы. Писателей поставили в такие небольшие боксики, тянувшиеся вдоль стен, так что Шекли оказался напротив нас. На столах и прилавках лежали книги, которыми бойко торговали продавцы, писатели стояли рядом, улыбаясь и подписывая протянутые им издания. В общем, все шло вполне обычно, пока не произошло следующее: какие-то ребятки подписали книгу у Шекли и радостно бегут к нам:

– Олди, подпишите!

– Минуточку, это же Шекли. С какой стати, мы должны подписывать?

– Мы не знали, что вы тут будете, у нас дома есть все ваши книги, ну, пожалуйста.

В конце концов, уговорили. «Мы этой книги не писали. Г.Л.Олди», – начертали мы на форзаце. Ушли парни. После них, нам еще протягивали Библию, на которой мы уже твердо отказались расписываться.

И тут я перехватываю взгляд Роберта. Он на нас с той стороны смотрит, и у него какое-то испуганно-мрачное лицо.

Он не въехал: ему подают книгу, он подписывает, потом его читатели бегут к каким-то двум странным мужчинам, о чем-то с ними долго спорят. И наконец эти типы ставят визу на разрешение вывоза автографа Шекли! Спрашивается, кто они, если не то самое злобное КГБ?

Евгений Константинов собирает автографы, много у кого взял, гордится своей коллекцией, все собирается написать о том, как эти самые автографы к нему попадают, да руки не доходят.

Однажды решил Константинов взять автограф у Евгения Лукина. С Лукиным они знакомы, какие проблемы? Взял книжку и на конвент поехал. Сидят, разговоры разговаривают. Улучив удобный момент, Константинов возьми да и положи перед Лукиным его книжку. И ручку подает: «Подпиши, пожалуйста».

«С охотой». – Лукин открывает книгу, а там уже стоит один его автограф, прошлогодний! «Жене от Жени…» И подпись.

Делать нечего, пришлось на той же книге еще раз подписаться.

Принес Андрей Кучеренко Сергею Лукьяненко их с Юлием Буркиным книгу: «Остров Русь», протянул, попросил подписать.

– Только ты к Юлику потом, – строго напомнил Лукьяненко. Взял ручку и ну на титуле рисовать. Почта от такого-то (указывает свой ник, электронный адрес): «Hi, Юлик! А что ты, мерзавец, писем не пишешь?» Вернул книгу владельцу. – Теперь иди к Юлику.

Андрей подходит к Буркину, тот в компании фэнов метрах в четырех от Лукьяненко о чем-то спорит.

– Почта, сэр. – Андрей даже поклонился.

– В смысле? – не понял Буркин. И тут же, взглянув на послание: – О, как. Давай ручку, только потом к Лукьяненко пойдешь.

«Так эти мерзавцы мне весь титул исписали! Я меж ними туда-сюда бегал раз пять», – рассказывает Андрей.

Новое издание Сапковского. Вся сага о Ведьмаке в двух томах бордового цвета. Дают Анджею на подпись.

Тот вертит в руках первый том:

– Прямо Карл Маркс какой-то.

1989 год. Конвент «Аэлита» в Свердловске. Из Москвы привезли тысячу экземпляров книги «Глубокоуважаемый микроб, или Гусляр в космосе», – рассказывает Сергей Битюцкий. – В узкий коридорный проем ставим стол. Вторую такую же нору занимает автор».

А надо сказать, на «Аэлите» собралось в лучшем случае человек шестьсот – то есть, экземпляров на всех хватит с гарантией. Но народ не верит и атакует дверной проем живой лавиной, так что привезшим книги Михаилу Якубовскому, его супруге Анне Тетельман и Сергею видны только потные, возбужденные лица и тянущиеся к ним руки с трешками.

«Братья фэны, родные, у нас тысяча, всем хватит!» – пытается перекричать толпу Битюцкий. Бесполезно.

Трое у амбразуры как заведенные вынимают из рук деньги и передают книги. Постепенно давка начинает рассасываться, получившие книги фэны перетекают ко второй норе, за автографами, где волну встречает Игорь Всеволодович.

У стола с оставшимися книгами мокрые, чуть ли не задохнувшиеся, остаются Битюцкий, Якубовский, Тетельман.

Булычев берет у очередной девицы книгу.

– Как вас зовут?

– Ира.

Подписывает «Киру Булычеву от Иры». Потом сообразил, что испортил подпись и приписал вдогон: «Ирочка, извините, вы у меня сегодня четырехсотая».

– «Звездный мост», последняя ночь, все уже устали, состояние совершенно жуткое, лечь и вырубиться.

Да не тут-то было, Александр Ген только обрадовался, что его сосед по номеру Стас Нужный благополучно уснул на своей койке, как в комнату просочился Ярослав Пушкарев, тот самый, который послужил прообразом Ильи Муромца в романе «Остров Русь». В том году он снял для себя одноместный номер, «чтобы отдохнуть ото всех», но там было не с кем поговорить, так что Ярослав днем и ночью тусовался у друзей.

В три часа ночи, когда Ген каким-то образом уговорил Илью Муромца для разнообразия отдохнуть до утра в собственных апартаментах и собрался уже ложиться, в комнату ввалились веселые и не ко времени общительные Яр и Лукьяненко. Вошли, без разрешения плюхнулись на свободную койку, ни на секунду не прекращая начатого еще в коридоре разговора.

Уставший и злой Александр Ген устроился на стуле напротив, кручинясь о своей злой участи и прикидывая, нельзя ли выжать хоть что-то положительное от сложившейся ситуации. Ведь вот он перед тобой – знаменитый автор «Дозоров» в добром здравии и хорошем настроении, а в видеокамере на кассете осталось еще место. Задать вопрос, записать, потом дома смонтировать… Нет!

– Ничего не хочу, хочу спать.

Меж тем, Яр и Лукьяненко обсуждали писательские ошибки, путешествующие из книги в книгу.

– Вот их в первом издании не убивают, так они и переползают во второе, третье… дальше, дальше… – разоряется Яр.

– Не знаю, как у других, а у меня с этим все нормально, – отмахивается Лукьяненко.

– Не скажи, – останавливает Сергея Яр. – Помнишь, у тебя был рассказ, в котором, – он закрывает глаза и цитирует: «Гондола была квадратная, три на четыре метра…» [12] «Пристань Желтых Кораблей» (Свердловск, 1990). Лукьяненко на глазах начинает трезветь, подпрыгивает и, чуть ли не сломав дверь, вылетает в коридор.