Эмир Кустурица - Эмир Кустурица. Автобиография

— Когда я думаю о них, у меня в животе поднимается теплая волна. Что это может быть?

— Любовь, глупец! — ответил он, постучав пальцем по моей голове.

Между моими попойками — которые были всего лишь дружескими вечеринками, а не привычкой или способом прятать свое малодушие — появились большие паузы.

Однако после окончания съемок мои встречи со Слободаном Алигрудичем превратились в настоящие пьяные загулы на всю ночь. Во мне проснулось все, что, как мне казалось, я оставил в юности в период своей учебы. Эксцентричность, поэтическая чувствительность, интеллектуальная агрессивность снова вылезли на поверхность. И все это посыпалось из чемодана, в который я запер грехи юности во время своего становления в Праге. В безумствах, следовавших за нашими попойками, мы с Алигрудичем соревновались, кто сильнее ударит головой о водостоки старых домов Баскарсии и сломает их. У него оказалась крепкая голова, чего нельзя было предположить с первого взгляда.

Для нас обоих отец Сидрана стал источником нашего литературного вдохновения. При этом мой отец вдохнул в «Долли Белл» реальную жизнь, которую литература дать не могла. Мурат, этакий живой прообраз героя, обогатил деталями персонаж отца, который забывает о протекающей крыше и не собирается ее ремонтировать, зато охотно разглагольствует о царящей в мире несправедливости, полный уверенности, что с 2000 года планетой будет править коммунизм. Объединение судеб сценариста и режиссера решительным образом повлияло на популярность этого фильма. В итоге главным героем стал именно отец, а не Дино, даже если Славко Симач сыграл роль сараевского тинейджера с поразительной точностью.

Подобно всем провинциалам, распускающим себя после большого успеха, я начал злоупотреблять алкоголем. Я находил в нем все больше и больше удовольствия, и эта игра очень быстро стала опасной. Не столько из-за самой выпивки, сколько из-за моей потребности провоцировать скандалы в общественных местах. Больше всего мне нравилось оскорблять Тито и государство в барах. Первого я ругал вполголоса, зато брань в адрес государства могли слышать все, кто находился в этот момент в помещении.

Однажды после долгой бессонной ночи Майя позвонила моему отцу и с тревогой сообщила, что я не появлялся дома весь день и всю ночь. Она умоляла его забрать у меня ключи от машины под любым предлогом — например, чтобы отвезти Сенку во Врело Босне. Отец сделал все, о чем она его просила, и даже больше. Он решил пожертвовать собой и напиться вместо меня.

Он нашел меня в кафе «Сеталист», когда я «поправлялся» пивом после хмельной ночи. Утолив жажду, я перешел к рому и в качестве тоста, встав с места, принялся ругать государство, размахивая бокалом. После чего осушил его до дна. Своим неодобрительным взглядом официантка Борка дала мне понять, что «не следует говорить такие вещи». Затем, по-прежнему взглядом, она показала мне на посетителей, которые слушали мои непристойности. Когда я снова принялся оскорблять государство, она закрыла уши обеими руками, чтобы не слышать меня и не передавать информацию куда следует. Каждый новый бокал рома сопровождался очередным ругательством:

— Плевать я хотел на государство! — воскликнул я, и в этот момент мой отец поднялся и закончил:

— Лихтенштейн!

После чего он залпом осушил свой бокал.

Когда он понял, что я собираюсь как следует напиться, то добровольно пошел на дополнительную жертву. Прикидываясь идиотом, он утаскивал мои бокалы с подноса официантки. В итоге он набрался до такой степени, что вопреки намеченному плану мне самому пришлось везти его на машине до квартиры в Косеве, чтобы он там протрезвел. Я отвез его к Майе, а не домой, потому что он дал обещание Сенке больше не прикасаться к спиртному. Войдя в квартиру, он не обратил внимания, что стены были свежевыкрашены. Он поздоровался с Майей и помчался в ванную комнату. Рядом с дверью в туалет к коридорной стене была прислонена другая покрашенная дверь. Отец дернул за ручку, и дверь свалилась ему на голову. Оглушенный ударом, он опрокинулся на спину, полностью скрывшись под дверью. Когда ему удалось выбраться, он поискал Майю взглядом и произнес, держась за голову:

— Мне только что пришла в голову одна мысль, дорогуша. Какая судьба ожидает чешскую сталь, если Советский Союз развалится?! Кто первый приберет ее к рукам? Ты знаешь, какое качество у их стали?

В 1983 году умер дядя Акиф, представитель фирмы «Philips» в Боснии и Герцеговине и личный друг королевы Голландии. Таинственный господин, король элегантности Баскарсии, единственный житель Сараева, который даже детей приветствовал легким кивком головы, приподнимая свою шляпу.

Как-то в субботу после обеда, как раз за неделю до смерти своего отца, Дуня Витлачил-Нуманкадич прогуливалась по улице Васе Мискина. Она взяла с собой свою свекровь Смилю, чтобы пройтись по Старому городу. Ей давно хотелось сблизиться со своим отцом, но судьба распорядилась по-иному. Толкая коляску со своим маленьким сыном Деяном, она невольно вздрогнула, увидев Акифа возле кондитерской «Египет». Пока ее отец переходил на другую сторону улицы, направляясь к своему офису рядом с мечетью Али-бея, Дуня остановилась, на этот раз полная решимости познакомить деда с его внуком, как это водится у нормальных людей. Заметив дочь, дядя Акиф по своему обыкновению кивнул головой в знак приветствия, с широкой улыбкой взглянул на своего внука, снова надел шляпу и исчез из виду. Взволнованной Дуне оставалось лишь горестно размышлять о том, что же такого могло произойти в жизни ее родителей, чтобы ее отец проходил мимо собственных детей, а теперь и мимо своих внуков как вежливый незнакомец. Она знала, что ее отец с матерью, разъехавшись после двадцати лет жизни в одном доме, встретились лицом к лицу на улице лишь однажды. На несколько секунд они замедлили ход, глядя друг другу в глаза взглядом, полным невысказанных упреков во взаимной неверности. Никто из них не произнес ни слова. Больше они никогда не виделись.

Все, что Акиф отказывался делать для собственной семьи, он компенсировал своей общественной жизнью в Баскарсии. Там даже местные сумасшедшие, включая самого известного из них. Хору Кукурику, признавали в нем настоящего джентльмена и преклонялись перед ним. Дядя Акиф кормил их, заботился о них, давал им денег. Когда загадочная смерть унесла этого человека, прожившего не менее загадочную жизнь, его кончина в глазах семьи и сограждан стала яркой вспышкой, озарившей необычный образ моего дяди.

После своей смерти дядя Акиф пополнил длинный список чеховских героев, обогативших мою жизнь. Во время обычного медицинского осмотра он узнал, что у него проблемы с почками. Дядя не стал паниковать, но когда доктор сообщил ему, что операция неизбежна, он услышал, как в его дверь стучится смерть. Уверенный, что не выйдет живым из больницы, он написал последнюю впечатляющую страницу своей жизни. Его сердце не выдержало сложной операции. Новость о его смерти распространилась по Баскарсии со скоростью света. Все его друзья и родственники помчались выражать свои соболезнования на улицу Вразова, в квартиру дяди Акифа. Его сестре Изе, которая к тому времени рассталась с фальшивым пилотом Адо Бегановичем и теперь жила у своего брата, не пришлось прилагать много усилий для организации поминок в квартире покойного. Ее брат купил все необходимые для этого дня продукты и сложил их на полки и в шкафы на кухне.