Питер Мур - Живой Дали

Тогда Дали включил электрический механизм, установленный в мастерской для того, чтобы облегчить работу с большими полотнами: он мог перемещать их вверх и вниз, вытягивая из специальной расщелины в полу.

Пара минут - и перед нами предстала грандиозная картина. Это полотно Дали писал два года и закончил его совсем недавно: "Ловля тунца", три метра на четыре.

Ришар, как только увидел полотно, сразу воскликнул:

- Вот то, что я искал!

Он немедленно купил картину. В первый раз работа Дали была продана за сумму, превышающую двести пятьдесят тысяч долларов.

Любитель живописи, Поль Рикар прежде всего был деловым человеком. Его истинные намерения открылись нам позже. Он собирался вложить деньги в новый коммерческий проект: рыбный суп, приправленный анисовым ликером. "Ловля тунца" должна была стать этикеткой продукта. Не знаю, к счастью или к несчастью, но рыбный суп Рикара так никогда и не был сварен.

Театр-музей в Фигерасе

В течение десяти лет я работал с сеньором Гвардиолой, мэром Фигераса, родного города Дали, и с сеньором Дураном, владельцем лучшей гостиницы города, помогая созданию театра-музея Дали.

Сложностей хватало. Место, где планировалось построить музей, находилось в собственности города. Когда-то здесь был обычный муниципальный театр, который сожгли франкисты. Сожгли ненамеренно - отряд расположился на ночевку в здании, солдаты разожгли костер, отчего театр сгорел почти дотла.

Шли годы, но городские власти не соглашались потратить ни песеты на восстановление театра, и со временем на его месте появился рыбный рынок.

Почему-то считалось, что за ущерб, причиненный войной, обязано платить центральное, мадридское, правительство.

Когда Дали обратился к местным властям с просьбой разрешить ему использовать здание и сделать в нем музей, чиновники обрадовались, решив, что это заставит наконец раскошелиться Мадрид.

Каждый год, в конце лета, Дали ездил в Мадрид, чтобы встретиться с Франко. В этот раз на него была возложена более важная - в некотором роде даже политическая - миссия.

Едва переступив порог кабинета генералиссимуса, он начал рассыпаться в благодарностях.

- О, Франко! - запел он. - Я должен благодарить вас! Вы готовы построить музей Дали в Фигерасе! Дали сказали, что музей откроется через два года! О, генерал, вы полюбите этот музей. Дали наполнит его самыми прекрасными из своих произведений. Тысяча благодарностей, генерал! Дали обезумел от счастья, он никогда не сможет выразить, до какой степени он доволен!

Скорее всего, как только художник вышел из комнаты, Франко позвонил своему атташе по культуре, чтобы узнать, о чем, черт побери, шла речь. В действительности открытие музея Дали было приостановлено Министерством культуры, потому что многие в этом ведомстве недолюбливали Дали и не собирались дарить ему музей.

Благодаря фейерверку благодарностей из уст Дали Франко, не знавший, что проект почти закрыт, распорядился продолжить над ним работу. Не обошлось, однако, и без шероховатостей: центральное правительство не выделило деньги на внешнюю отделку здания. Чтобы решить этот вопрос, Дали отправился в муниципальный совет. Члены совета согласились выделить нужную сумму, но славные каталонцы хотели знать, какое количество картин художник планирует выставить в своем музее. Дали объяснил, что вышло "огромное недоразумение".

- Дали не собирается открывать музей Дали, - сказал он чиновникам. - Дали собирается открыть музей в стиле Дали. Там будут машины, разные вращающиеся штуковины, фотографии и много чего еще, что привлечет туристов, потому что все это будет творением Дали. Это будет Далиленд!

Муниципальным властям подобная перспектива не показалась привлекательной. На несколько лет они разорвали отношения с художником. И все же работы продолжались, хотя так и не было решено, что за произведения украсят музей.

В конце концов здание был отстроено, и тут Дали охватила паника. Он понял, что его идея может потерпеть полный крах. Хотя бы несколько картин должны храниться в музее.

Что же делать? Художник попросил меня выставить картины из моей собственной коллекции, которую я собирал в течение многих лет. Я оказался достаточно наивен, чтобы согласиться.

Назначенный Дали хранителем музея, я перевез полотна из Женевы, чтобы повесить их в Фигерасе. Моя коллекция включала в себя не только работы Дали, но и произведения других мастеров, которые я покупал, следуя советам мэтра. Например, там были приводящие его в восторг Бугро и Месонье - представители классической живописи. Всего я перевез около шестидесяти полотен, сорок из них кисти Дали. Особенно я гордился полотном "Апофеоз доллара" - самым большим по формату в моей коллекции.

В 1974 году, накануне открытия, картины развесили в холле музея и по залам. Дали добавил в атмосферу музея трогательности, украсив стены своими детскими рисунками.

Открытие прошло с большим успехом. Однако через некоторое время я узнал, что Дали сыграл со мной злую шутку. Ввоз моей коллекции в страну стал возможен благодаря консульскому соглашению, и я подписал страховку на три миллиона долларов. Все, казалось, шло по плану, пока мой французский адвокат, месье Папилар, не обратил внимания на то, что разрешение на временный импорт художественных произведений необходимо продлевать каждые полгода. К тому же он получил предостережение от одного мадридского друга: "Скажите Капитану, чтобы он был осторожен! Если полотна пробудут в Испании больше года, они станут рассматриваться как собственность испанского государства. В этом случае вывезти их будет практически невозможно, даже на короткое время, на выставку".

Месье Папилар встретился в Фигерасе с моим испанским адвокатом, доном Рамоном Валлесом.

К своему глубокому удивлению, они обнаружили, что в страховке, защищавшей мои картины, отсутствует одна страница - та, на которой значилось имя получателя страховой суммы. Тогда они изучили копию, выданную полицией. Но и в ней указанная страница отсутствовала. Адвокаты нашли это совпадение странным и отправились к новому мэру Фигераса, чтобы выразить ему свое недоумение. После долгого обсуждения мэр распорядился принести подлинник документа. Вместо моего имени там значилось: "Сальвадор Дали и Музей Дали". Все стало ясно. Дали убедил власти, что коллекция принадлежит лично ему и что я лишь подставное лицо в этой игре.

Мэр поспешил заверить меня, что ни о чем не догадывался и был убежден: Дали - владелец картин. Все закончилось более или менее благополучно. Мой французский адвокат тут же пригнал из Женевы пару грузовиков, в которые погрузили полотна. Их переправили обратно через границу, в мои швейцарские сейфы. Там им ничто не угрожало.