Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

То, что толкование спасательной акции как части более крупного заговора, направленного против Советского Союза, сыграло важную роль в решении об аресте Валленберга, явствует и из книги Артура Айзенбаха о переговорах западных союзников с немцами по поводу помощи евреям, вышедшей в Варшаве в 1955 году. Не подлежит сомнению, что текст был санкционирован сверху и отражал официальную советскую точку зрения на Валленберга.

Автор книги пишет, что миссия Валленберга в Будапеште официально состояла в помощи евреям, но на самом деле была “как и другие акции того времени, пропагандистской аферой, организованной с политическими целями”. Валленберг был американским агентом, а деятельность Управления по делам военных беженцев – прикрытием для “подлинных американских целей, которые состояли в ведении переговоров с немцами, направленных против Советского Союза”. Мысли Айзенбаха разделяет американо-венгерский историк Джон Лукаш, по мнению которого, Гитлер иногда позволял Гиммлеру по финансовым или политическим причинам отступать от политики уничтожения евреев. Таким отступлением была акция Валленберга, которую немцы терпели с целью внести раскол в среду союзников. К этой мысли присоединяется и историк Гитта Серени, по мнению которой, “даже Гиммлер использовал венгерских евреев как приманку, чтобы инициировать переговоры с союзниками… через контакты в Швеции”.

То, что Валленберга подозревали в участии в заговоре, направленном против советских интересов, отчасти было результатом его тесных связей с немецкими нацистами в Будапеште, и прежде всего с Куртом Бехером, роль которого в акциях “кровь за товары” и “поезд Кастнера” была хорошо известна в Москве. Как мы видели, именно с Бехером Валленберг торговался по поводу репатриации шведских подзащитных в ноябре – декабре 1944 года. Задание, данное Валленбергу Управлением по делам военных беженцев, тоже могло привлечь к себе интерес советского руководства. Переговоры Айвера Олсена с представителями Гиммлера о выкупе нескольких тысяч латышских евреев за 2 млн долларов были известны – и критиковались – в Москве.

В этой связи представляет интерес параллель, проведенная в 1988 году Александром Яковлевым, одной из главных фигур перестройки, между Валленбергом и переговорами “кровь за товары”. Яковлев заявил, что слышал, будто Валленберг был арестован в связи с обменом грузовиков на евреев. Информция ошибочна по существу, но верна в общем смысле: с советской стороны деятельность Валленберга ассоциировалась с направленными против интересов СССР переговорами.

В архиве шведского МИДа хранится документ, подкрепляющий теорию о советском толковании акции Валленберга как прикрытия возглавляемого Гиммлером заговора. Документ представляет собой написанный в августе 1950 года рассказ судетского немца Отто Праде [103], которого насильно забрали в германскую армию, и зимой 1945 года он скрывался в шведской миссии в Будапеште. Документ изобилует такими деталями (разграбление миссии, подрыв кассовых сейфов, изнасилование сестры фон Мезеи и т. д.), что история этого солдата заслуживает самого серьезного отношения. В марте 1945 года СМЕРШ несколько раз допрашивал Праде. У него хотели узнать, почему шведы сотрудничали с венграми и особенно с немцами и что делал в миссии “англичанин” (то есть Джон Дикинсон). Когда Праде ответил, что нилашисты, наоборот, угрожали шведам, ведший допрос заявил, что имеются доказательства того, что в миссии находились иностранные агенты. По словам Праде, представление русских о шведской деятельности в Будапеште “относилось к миру фантазии”.

На следующем допросе Праде стали угрожать смертью, если он не расскажет, что творилось в миссии. Когда он дал тот же ответ, что и раньше, ведший допрос спросил, что он может рассказать о деятельности Рауля Валленберга. “Мое заявление, что я никогда не видел господина Валленберга и только знаю, что он помогал преследуемым людям, особенно евреям, чтобы их не схватило гестапо или нилашисты, вызвало гомерический хохот всех присутствующих”. Тогда один офицер вытащил пистолет, приставил его к голове Праде и сказал, что у него есть всего несколько минут, чтобы сказать правду о Валленберге. Праде повторил то, что уже говорил, после чего его вывели в соседнюю комнату. Когда допрос возобновился, его спросили, не может ли Праде “по крайней мере назвать сумму, полученную Валленбергом от Гиммлера за его деятельность”. Когда они в конце концов убедились, что немец ничего не знает, ему сказали, что уже “позаботились о том, чтобы этот “фрукт” [то есть Валленберг] больше никогда не смог выдавать паспортов и никогда больше не увидел Венгрии или Швеции”.

Допрос немецкого солдата – еще одно косвенное свидетельство того, что советское руководство видело в Валленберге актера на сцене политической игры, конечной целью которой являлось падение коммунистического режима. Когда 19 января Валленберг был арестован и в руки СМЕРШа попали его адресная книжка и карманный календарь, это лишь усилило подозрения по поводу его контактов с германскими властями. В записной книжке есть номера телефонов Адольфа Эйхмана, специалиста представительства Германии по еврейским вопросам Теодора Грела, генерала Ваффен СС Августа Цеендера, Курта Бехера, комендатуры гестапо в Будапеште и Вермахта. Вильмош Биллиц и швейцарский банк в Цюрихе тоже были в списке контактов Валленберга. В карманном календаре имелись записи о встречах с Бехером и Биллицем (один раз, как уже упоминалось, “с гестапо”) и с высокими венгерскими чинами, такими как Ласло Ференци, Габор Кемень и Петер Хайн. К тому же портфель Валленберга был набит деньгами, драгоценностями и золотом. Что еще требовалось советской контрразведке, чтобы убедиться, что он работал на немцев или сотрудничал с ними?

Никаких протоколов допросов Валленберга не сохранилось, поэтому мы можем только догадываться об их содержании. Как уже упоминалось, первый допрос состоялся 8 февраля, через два дня после его регистрации на Лубянке. Согласно имеющимся устным свидетельствам, Валленберг ссылался на свой дипломатический статус и отказывался говорить. Но, даже если бы он отвечал на вопросы, маловероятно, что его ответы удовлетворили бы тех, кто вел допрос.

Поэтому не исключено, что советское руководство довольно рано осознало, что поставило себя в сложную ситуацию. Шведского дипломата арестовали на основаниях, которые оказались достаточно шаткими. Когда после первых допросов стало понятно, что Валленберг не в состоянии предоставить никакой важной информации – или отказывается это сделать, – они не знали, что с ним делать. Поэтому и стали обдумывать возможность того, чтобы он “исчез”. Однако нота Деканозова и сообщение Александры Коллонтай о том, что Валленберг находится не только под советской охраной, но и в Советском Союзе, осложняли ситуацию. Надо было нейтрализовать эффект сообщенной Деканозовым и Коллонтай информации. Именно на этом фоне следует рассматривать заявление венгерской радиостанции “Кошут” о том, что Валленберг, скорее всего, был убит агентами гестапо. Одновременно советские дипломаты в Бухаресте сообщили шведским коллегам, что в Москве ничего не знают о Валленберге и что он, вероятно, “где-то пропал” [104].