Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Валленберг с самого начала ставил себе цель “постараться помочь всем евреям”, как он писал Олсену. Но этого можно было добиться, только если “помочь целой группе евреев избавиться от своих звезд”. Идея состояла в том, что те, кто уже не должен будет носить звезду, в свою очередь помогут своим “товарищам по несчастью”. Валленберг и миссия намеренно отказались от “широкомасштабной гуманитарной акции”, поскольку “раздача паспортов пока в большей степени помогает евреям в Будапеште, чем раздача денег”. Поэтому из 10 тыс. крон, первоначально предоставленных в распоряжение спасательной акции, была выдана лишь четверть, но теперь, когда паспортная акция была почти закончена, пришел черед гуманитарной – с раздачей продовольствия и денег.

Поэтому во второй половине сентября активизировалась работа по распределению продовольствия и другой материальной помощи. В отчете от 29 сентября Валленберг сообщал, что юденрату на выдачу продуктов питания и одежды было отчислено 500 тыс. пенгё, 35 тыс. пенгё были израсходованы на помощь разбомбленному еврейскому детскому дому, 30 тыс. на “обратившихся за помощью неимущих” и 200 тыс. – на закупку продовольствия (для использования после прихода Красной армии, когда ситуация с продовольствием, как ожидалось, станет совсем критической).

В работу по закупке продовольствия непосредственно включилось и Управление по делам военных беженцев. Когда миссия сообщила, что появилась возможность по благоприятному курсу закупить продукты питания для Красного Креста и народных кухонь юденрата, для детских домов и т. д., Олсен тут же послал 200 тыс. (сегодня – 4 млн) крон.

Новая политическая ситуация означала для Валленберга, что он в принципе может считать свое поручение выполненным. Кроме того, по соглашению с МИДом он имел право возвратиться по истечении двух месяцев, то есть в начале сентября. Пер Ангер вспоминает, что где-то в конце августа – начале сентября Рауль стал готовиться к отъезду домой: “Что еще ему оставалось делать в Будапеште, когда людей уже удалось спасти от депортаций, они получили шведские визы и все такое?”

Ангер не знал, что желание Рауля вернуться домой подкреплялось еще одной причиной. Если напряжение в Будапеште спало, то давление со стороны Лауэра, занимавшегося делами Рауля в его отсутствие, наоборот, возросло. Во-первых, возникли сложности с типографией Рауля и его договором с Эберхардом Хокансоном, предъявившим денежные требования. Но финансовое состояние его типографии оставляло желать лучшего, вмешалась юридическая компания, и речь шла о взыскании долга. Еще в конце августа Лауэр несколько раз писал Раулю, что считает желательным его приезд в Стокгольм, “чтобы обсудить на месте некоторые обстоятельства”.

Однако была и другая, более позитивная причина, в силу которой Коломан Лауэр хотел, чтобы Валленберг закончил работу в Будапеште и вернулся домой. Дело в том, что он подыскал для него новую работу – в Банановой компании, владельцем которой был Сален. И Рауль, и Лауэр, как уже упоминалось, были тесно связаны со Свеном Саленом, пайщиком Центральноевропейской компании, сыгравшим важную роль в истории с венгерским поручением Рауля. “Я очень рад моему давно уже планировавшемуся переходу в Банановую компанию”, – писал Рауль Лауэру. Формулировка свидетельствует, что идея участия в этой компании, самом крупном импортере бананов в Швецию, не была новой. В течение осени Лауэр должен был временно взять на себя руководство компанией, так как Салену предстояла трехмесячная поездка в США. Поскольку Центральноевропейская компания по-прежнему оставалась на Лауэре, он очень хотел, чтобы Рауль приехал и разгрузил его. “Телеграфируй немедленно, когда ты рассчитываешь закончить свою работу”, – призывает он Рауля 9 сентября. “Приеду домой вскоре, думаю, через две недели”, – отвечает телеграммой Рауль два дня спустя.

Еще одним поводом для скорейшего возвращения Рауля было то, что он опасался утратить связь с Якобом Валленбергом. Не один раз он сообщал о своем беспокойстве, будто Якоб может “рассердиться” на то, что он так надолго задержался в Будапеште и что тем самым он упустит шанс “продолжать работу, начатую в Enskilda Banken . Поэтому он попросил Лауэра связаться с кузеном отца и спросить, что будет с жилищным проектом “Хювудста”, если он вернется домой чуть позже.

Лауэр связался с Валленбергом и передал вопрос Рауля. Согласно Лауэру, “если исходить из жизненных интересов самого Рауля, очень желательно, чтобы он приезжал как можно скорее и вновь приступил к работе в фирме”. Как только русские возьмут Будапешт, писал он, Рауль сможет “добраться до Швеции только через Россию, а такое путешествие затруднительно, и все формальности займут очень длительное время”. Поскольку Лауэр ощущал “определенную моральную ответственность” за поручение Рауля, он попросил Якоба Валленберга поговорить с МИДом об этом. Якоб Валленберг ответил, что относительно проекта “Хювудста” “никакой спешки нет”. Он также связался с МИДом, и там “пообещали написать Раулю и спросить, как он сам смотрит на свою работу и сроки возможного возвращения”.

Хотя Рауль имел право и возможность уехать домой, он решил остаться в Будапеште. Еще в конце июля он отмечал, что операция помощи должна “продолжаться в полную силу” и “было бы ошибочно думать, что роль Швеции в смысле оказания помощи евреям окажется сыгранной до конца, как только закончится акция по репатриации”. Репатриация не состоялась, и, по мнению Вальдемара Лангле, важнейшей причиной решения Валленберга остаться в Будапеште послужило заявление германских властей, что они не допустят отправки в Швецию шведских подзащитных, пока не возобновятся депортации прочих евреев. Мудрость этого решения Рауля подтвердилась в ближайшие несколько недель.

В течение сентября бомбовые удары союзников по Будапешту усилились, и работа миссии осложнилась из-за ежедневного объявления воздушной тревоги и потому, что “из-за бомбежек лишилась крова большая часть дополнительного персонала”. Все же в конце месяца Рауль смог доложить, что его отдел будет окончательно ликвидирован, как только будет рассмотрено 8 тыс. написанных, но еще не обработанных заявлений на получение охранного паспорта. К тому времени венгерское правительство сообщило, что число охранных паспортов должно быть ограничено 4500. Из них 2700 были уже выписаны и выданы.

Посол Швеции в Венгрии Иван Даниэльсон.