Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Но все было бесполезно. Девятнадцатого декабря состав покинул Будапешт и отправился в Комаром, перевалочный лагерь на полпути к австрийской границе. Это поражение было лишь одной из многих неудач тех дней. Неудачей закончились и попытки Валленберга и Шугара освободить четверых владельцев охранных паспортов, находившихся в пересылочной тюрьме, и всех интернированных отправили пешком в направлении Комарома.

В сгущающейся атмосфере проблемы возникли и у шведского Красного Креста. Его деятельность давно уже была для венгерских властей костью в горле: в обращении находилось огромное количество его охранных писем (поддельных и настоящих), на множестве домов висели таблички, удостоверявшие, что дом находится под защитой Швеции. Для критики имелись определенные основания. Если методы работы Валленберга были нетрадиционными, то в еще большей степени это относилось к Вальдемару Лангле, чья деятельность вызывала раздражение и критику шведской миссии и МИДа, а также головной организации Красного Креста в Стокгольме, по поручению которой он работал. Вальдемар Лангле был сострадательным человеком и вместе с женой Ниной проделывал огромную работу по спасению людей в Будапеште. Однако, по мнению Пера Ангера, он плохо справлялся с практическими вещами. К тому же отношения между Лангле и его помощницей Астой Нильсон были напряженными. Несколько раз МИД просил Лангле координировать свою работу с миссией, но безрезультатно. “Миссия в важных вопросах в основном ставится Л-е перед совершившимся фактом и тем самым, чтобы не повредить делу, задним числом вынуждена соглашаться с его имеющими добрые намерения, но часто плохо продуманными распоряжениями, – жаловался Иван Даниэльсон в МИД. – Ему трудно удерживать свою деятельность в разумных границах”. Четырнадцатого декабря деятельность шведского Красного Креста в Венгрии была запрещена. Официальной причиной стало то, что охранные письма выдаются венграм-арийцам, что организация запасала лимитированное продовольствие и что деятельность Красного Креста направлена главным образом на помощь евреям. Если шведский Красный Крест желает продолжать деятельность по оказанию гуманитарной помощи, ему придется подчиняться венгерскому Красному Кресту.

Нилашисты еще 3 декабря устроили штурм лагеря на улице Колумбус, находившегося под защитой Красного Креста, а сразу после решения правительства о запрете деятельности организации ворвались в два дома под его эгидой на улице Эстерхази и увезли всех сотрудников. Гуго Воль вспоминает, что в два часа ночи ему позвонили по телефону и сообщили, что “с шведским Красным Крестом дело неладно”. Он тут же информировал Валленберга:

Уже через полчаса он был на месте, сопровождаемый своим водителем Вильмошем Лангфелдером – порядочным и верным человеком, инженером, который неделями днем и ночью служил ему надежным помощником в тяжелой работе по спасению людей.

Я тоже поехал с ними на улицу Эстерхази. По приказу Валленберга мы с водителем остались в машине. Водитель должен охранять автомобиль, сказал он, а я – следить за развитием событий. Он пошел один. Когда он вернулся, то рассказал обо всем, что ему удалось сделать, и приказал Лангфелдеру отогнать машину в сторону, чтобы мы могли посмотреть, выполнят ли нилашисты то, что обещали.

Обещания были выполнены, подзащитных евреев отвели обратно. “Мерзавцы сдержали слово”, – сказал Валленберг, когда в шесть утра мы расставались с ним и он пошел спать домой на улицу Дезё или на улицу Остром – он жил попеременно на этих двух квартирах, чтобы его не так просто было найти.

Валленберг вел свою борьбу при все усиливавшемся сопротивлении, и не только из-за всеобщего беззакония, но, из-за того, что Швеция по-прежнему отказывалась признать режим Салаши. Один служащий венгерского МИДа частным образом сообщил Даниэльсону, что операция против Красного Креста на самом деле есть только “начало ликвидации всей шведской акции”. Поскольку большое число евреев незаконно проживали в охраняемых Швецией домах, “шведские евреи” будут переселены в Комаром, где никакого жилья нет. Причиной этих мер против шведов является, во-первых, “оскорбительное обращение” с венгерскими дипломатами в Стокгольме, а во-вторых, “многократные утверждения, что Салаши якобы сумасшедший” в шведской прессе.

Десятого ноября Даниэльсона вызвали к министру иностранных дел Кеменю, выразившему удивление по поводу того, что шведское правительство до сих пор не признало венгерский режим. Даниэльсон продолжил попытки повлиять на МИД, но Стокгольм сохранял непреклонную позицию. Зайди разговор о разрыве дипломатических отношений, Даниэльсону следовует напомнить, что Швеция представляет интересы Венгрии в 11 странах.

Ликвидация всей шведской спасательной акции, которой угрожал чиновник МИДа, не заставила себя ждать. Восемнадцатого декабря нилашисты конфисковали крупнейший склад продовольствия миссии на улице Сенткирали, 8 (шоколадная фабрика Штюмера) под предлогом того, что товары будут переданы Красному Кресту. Хотя Валленберг много часов вел переговоры, все продовольствие увезли. Это был тяжелый удар по обитателям гетто. На следующий день два нилашиста ворвались в охраняемый дом по улице Реваи, 16, где жили штатные сотрудники шведской миссии, и забрали все ценности. Происходили и другие нападения на охраняемые дома. Когда Швеция 22 декабря заявила протест против “нарушений права экстерриториальности, собственности и охраны королевской миссии” и угрожала отозвать сотрудников миссии из Будапешта в течение шести дней, венгерские власти отвечали “уклончиво” [66].

Служебное удостоверение, согласно которому г-н Золтан Зауэр состоит в штате шведской миссии и шведского Красного Креста. Перед приходом Красной армии удостоверение было снабжено и русским текстом.

Остается вопрос, можно ли было избежать нарушений экстерриториального права, если бы Швеция по-другому отнеслась к вопросу о признании режима. Как мы видели, Даниэльсон, Ангер и Валленберг были сторонниками более гибкой по сравнению с занятой МИДом позиции. В пример ставилась Испания, поверенный в делах которой, Анхел Санс-Бриз, слал “полные энтузиазма, но ни о чем не говорящие сообщения” в венгерский МИД, а там, желая добиться дипломатического признания, предпочитали не замечать обмана. Так же как Швеция давала защиту евреям, имевшим какое-то отношение к Швеции, Испания обязалась взять на себя защиту сефардских евреев в оккупированных нацистами странах. Готовилась и испанская акция по репатриации, похожая на шведскую и касавшаяся около 2 тыс. человек, но и она не осуществилась. Когда Санс-Бриз в конце ноября покинул Будапешт, его должность занял Джорджо Перласка, итальянский фашист, перешедший на сторону противника. В ходе официальной командировки в Будапешт он был интернирован по причине враждебности к немцам. После бегства он нашел приют в испанской миссии, где его взяли в штат и предложили заниматься еврейским вопросом. Чтобы остаться в Будапеште после отьезда Санс-Бриза, Перласка сделался испанским подданным с испанизированным именем Хорхе. За два месяца, которые он проработал в миссии, число испанских подзащитных выросло с 200 до 5 тыс. Валленберг часто имел дело с Перлаской. Они были родственными душами: тот, как и он сам, не стеснялся использовать любые средства для достижения своих целей.