Ханна Ротшильд - Баронесса. В поисках Ники, мятежницы из рода Ротшильдов

– Мне нужно выйти.

Простата уже сильно портила ему жизнь – не только долгая поездка в машине становилась затруднительной, но и за пианино он не мог усидеть.

– До Уилмингтона всего шесть миль. Там я знаю одно местечко, – подал с заднего сиденья голос Роуз.

– Останови! – потребовал Монк.

Ника и Роуз встретились взглядами в зеркале заднего вида. Оба понимали, что тут найти Монку место пописать будет непросто. Они ехали к западу от линии Мейсона – Диксона, юридически оставались на эмансипированном Севере, но этот штат в свое время богател за счет сельского хозяйства и рабского труда, так что в душе солидаризировался с Югом. Расовые предрассудки здесь все еще были не исключением, а нормой.

Со стороны Нью-Касл выглядел тихим, заурядным городком – красный кирпич, дощатые дома, раз в году ярмарка куроводства, фабрика, производящая тонкие шелковые чулки. Но здесь лишь недавно отменили публичную порку и раздельное обучение, а гостиницы и бары только для белых все еще существовали. Проезжая по главной улице, Ника тщетно высматривала заведение, которое позволило бы Монку воспользоваться туалетом. Жители Нью-Касла останавливались и таращились на проезжающих. «Бентли конвертибл» сам по себе был необычным зрелищем, а уж с женщиной-водителем в меховой шубе – и вовсе событие. Но «бентли» с женщиной-водителем в шубе и двумя неграми на пассажирских сиденьях – это уже сенсация.

Сразу было понятно, что в газировочную на углу Второй и Черри-стрит Монка не впустят. Оттуда в негодовании глядели на Нику и ее друзей враждебные белые лица. Столь же неприветливо смотрелся и «Устричный дом Комеги», и сосисочная «Дирхед» – опять же одни белые. В «Булочной Бена», «У Джино» и в «Угольной яме» на Мэриленд-авеню мелькали смуглые лица – но только уборщиков.

Ника свернула на шоссе 40, увидела «Плаза-мотель» и притормозила. На открытках того времени запечатлено низкое здание под оранжевой крышей, подковой охватывающее парковку. Вывеска гласила: «Рады всем». Ника проскочила мимо аккуратно размеченных мест для парковки к входу, взгромоздила «бентли» боком на тротуар, обеими руками дернула ручной тормоз и остановилась прямо перед дверью. «Она парковалась у перекрестка, под пожарным гидрантом, где угодно, на правила плевать», – рассказывал один из бестрепетных друзей, которому часто доводилось ездить с Никой. Монк, как всегда, отменно выглядел в фетровой шляпе, бежевом костюме с черной рубашкой и узким черным галстуком, но при росте за метр восемьдесят и весе в сто с лишним килограммов он мог показаться опасным. Он вышел из автомобиля и проследовал в мотель – мимо портье, в сторону гардеробной.

– Он всего лишь хотел воспользоваться туалетом, – свидетельствовал впоследствии Роуз. – Никому не угрожал. В Делавере все еще живы предрассудки, несколько отсталый городишко, и я вижу причину всего произошедшего в расизме.

– В ту пору, если коп видел черного парня с белой женщиной, у него в глазах темнело, – пояснил Коломби. – Даже в Гринич-Виллидж люди постарше при виде смешанной пары беситься начинали.

Ника и Роуз сидели в машине и ждали. Чем дольше ждали, тем больше тревожились.

Первым патрульный автомобиль заметил Роуз. Автомобиль несколько раз проехал мимо отеля, словно белая акула, высматривающая добычу, затем остановился метрах в двадцати позади. В зеркало Ника видела водителя – мужчину средних лет. Таких следовало остерегаться, объясняли мне музыканты: человек давно не получал повышения, он уже понял, что никогда не продвинется, и в этом, разумеется, винил изменившийся социальный уклад.

Монк сходил в туалет, но теперь ему понадобилась вода. Он сильно потел на дневной жаре, но был совершенно спокоен.

– Воды, – сказал он женщине, сидевшей за стойкой регистрации.

Она не разобрала. Монка мало кто из незнакомых мог понять.

– Воды! – повторил он погромче.

Женщина испугалась.

– Воды!

И она схватила трубку и позвонила в полицию.

Полвека спустя я читала рассказ моей двоюродной бабушки о том, что произошло, – в виде протокола допроса для заключительной апелляции.

В: Когда вы увидели, как патрульный Литтел подъехал к вам в полицейском автомобиле 15 октября 1958 года?

Ника: Около 1.15, полагаю, я увидела, как патрульный Литтел подъехал и припарковался поблизости от меня.

В: Что патрульный Литтел сделал после того, как подъехал, и что он говорил – если вы это слышали?

Ника: Он вышел из машины, подошел к моему автомобилю с той стороны, где сидел Монк, и велел ему выйти.

В: Что сделал Монк, когда патрульный велел ему выйти?

Ника: Он ничего не делал. Просто уставился на патрульного Литтела и не двигался с места.

В: О чем вы говорили в тот момент с патрульным Литтелом?

Ника: После того как патрульный Литтел во второй раз велел ему выйти, а Монк не шелохнулся, я вышла со своей стороны автомобиля, обошла его сзади, подошла к патрульному Литтелу и спросила его, в чем дело. Потому что я не видела никакого правонарушения, и я сказала патрульному, что Телониус Монк – очень известный музыкант, а я – его агент и имею лицензию Американской музыкальной ассоциации и мы едем на концерт в Балтимор.

В: Что ответил на это патрульный Литтел?

Ника: Он ответил: «Хорошо» – и вернулся в свой автомобиль.

Ника включила первую скорость, замигала поворотником и начала медленно выворачивать на шоссе. Указатель подсказал им расстояние до Нью-Йорка: они вернулись на шоссе, однако нос автомобиля смот рел не в ту сторону. Ника развернулась. Им пришлось снова проехать мимо патрульного Литтела, и все трое находившихся в машине заметили, что патрульный говорит по рации. Через несколько мгновений взвыла сирена. В зеркало заднего вида Ника увидела, как полицейский автомобиль тоже развернулся и погнался за ними. Поравнявшись с «бентли», Литтел пальцем указал на обочину и в мегафон также выкрикнул команду остановиться. В «бентли» никто не обмолвился ни словом. На этот раз патрульный автомобиль остановился прямо перед «бентли». Полицейский вышел, держа наготове наручники, и рывком распахнул переднюю дверь со стороны пассажира. Он попытался надеть наручники на Монка, но тот спрятал ладони под попу и всем своим крупным телом отодвинулся подальше.

В: Произнес ли музыкант непристойное ругательство в присутствии патрульного Литтела?

Ника: Возможно, он сказал «Какого черта» или что-нибудь в этом роде.

В: Какой разговор имел место между вами и патрульным Литтелом?

Ника: Я спросила: «Что вы делаете?» А он ответил: «Он арестован».

Литтел выпрямился и медленно обошел вокруг машины. «Водительские права и техпаспорт!» – приказал он и, прежде чем вернуться в свой автомобиль, выдернул ключи из зажигания «бентли». Роуз, Ника и Монк, все еще в оцепенении, смотрели, как Литтел берет рацию и вызывает подмогу.