Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

С прибытием в лагерь Ричарда разногласия между королями вновь выходят на поверхность, но трудно упрекнуть Ричарда в том, что на первенство он претендовал не по праву. Его слава и огромные денежные средства, пущенные им в ход, автоматически выдвигали его на передний план. И не только для Амбруаза Ричард был «Richard le non per» [75] «Ричард, не знающий страха» (старофр.) и «Lе quor de lion» [76] «Львиное сердце» (старофр). , даже враги отмечали его неординарность: «очень храбрым, мужественным и решительным» называет его Баха ад-Дин, указывая на то, что слава его побед давно обогнала его самого. Тот же автор вскоре отмечает «здравый рассудок, опытность, отвагу и честолюбие» Ричарда, и признает, что с его прибытием мусульмане пали духом. И Ибн аль-Атиротдает должное его «мужеству, хитрости, настойчивости и терпению», сокрушаясь о тех неисчислимых несчастиях, которые он принес мусульманам. Этот же автор свидетельствует, что прибытие Филиппа, напротив, не оправдало ожиданий, так как тот привел с собой только шесть грузовых кораблей, что подтверждают Баха ад-Дин и Имад ад-Дин.

Вместе с Ричардом в гавань вошли 25 кораблей, часть флота уже ожидала его там, пять грузовых кораблей были захвачены в пути врагом, остальные из-за неблагоприятного ветра еще не подошли. И когда Филипп отдал общий приказ к штурму города, Ричард не подчинился, сославшись на то, что прибыло еще не все его военное снаряжение. Поэтому французы атаковали одни и были отброшены, при защите лагеря в это время отличился брат Гвидо, Готфрид. На дальнейшее короли договорились между собой о том, что в случае штурма города одним из них, другой будет защищать лагерь от нападений Салах ад-Дина. Как военачальника Филиппа постигла еще одна неудача: все его осадные машины были сожжены противником, потому что он снял часовых. И в этом обвинили Ричарда. Сразу после прибытия Ричард принялся вербовать в свою армию людей и при этом переманил некоторых воинов Филиппа. Согласно Амбруазу, Ричард будто бы предложил каждому рыцарю, пожелавшему поступить к нему на службу, месячное жалование в четыре безанта. Филипп мог предложить только три, но даже на такие деньги он мог бы все-таки обеспечить надежную охрану своего военного имущества. Обвинители Ричарда, таким образом, принимают во внимание только жалобы Филиппа, не замечая того, что причиной бед была скорее его скупость, и не давая реальной оценки этому, с позволения сказать, «преступлению» Ричарда. Впоследствии Ричарду достались осадные машины скончавшегося 1 июня графа Фландрского. Генрих Шампанский, доводившийся племянником обоим королям, сразу же перешел на сторону Ричарда и был щедро наделен всем необходимым, что оказалось для него весьма кстати, поскольку его собственные средства были исчерпаны, а в Филиппе, к которому он первым делом обратился, он полностью разочаровался. Девиз прежде всего отмечает щедрость Ричарда и хорошее материальное снаряжение его армии, констатируя при этом, что у французов, напротив, всего не хватало. И это действительно так, поскольку Ричард, не упускавший случая поживиться, не колеблясь тратил полученные средства на крестовый поход и на своих людей. Разумеется, взамен от требовал лояльности и пристально следил за тем, чтобы французские дворяне, стремившиеся к нему на службу, получая от него деньги, не выполняли приказов Филиппа. Пизанцы и генуэзцы предложили ему hominium. Но так как генуэзцы уже были связаны обязательствами перед Филиппом и Конрадом, Ричард отказался от предложения последних и принял hominium только от пизанцев. Непосредственно перед походом на юг. в начале августа 1191 года Ричард еще принял на свою службу всех лучников армии.

Несомненно, Ричард использовал деньги для того, чтобы расширить свое влияние, и конечно же, он совсем не стремился зарывать в землю свои таланты. С помощью привезенных осадных машин, использовавших морские булыжники из Мессины, и осадной башни, превышающей высоту стен и надежно защищенной от внушавшего страх «греческого огня», который невозможно было потушить водой, круглосуточно бомбардировали город, обеспечивая поддержку штурмующим. Христиане укрывались за земляным валом, который передвигали все ближе к городу, одновременно активизировались подрывные работы.

Ричард и Филипп не принимали непосредственного участия в боях. Вскоре после прибытия Ричарда оба заболели, причем последний болел серьезнее и продолжительнее. В период выздоровления, который пришелся на первую неделю июля, Ричард, укутавшись в шелковое одеяло, приказал подвести его к тому участку стены, который должны были штурмовать его люди, чтобы, по примеру Филиппа, по крайней мере, сражаться в качестве стрелка. Когда вопрос встал о том, чтобы повалить уже пошатнувшуюся башню, он, как говорят, предложил за каждый выбитый камень по четыре безанта. Но это предприятие было сопряжено с большими потерями, так как противник, несмотря на усталость, не терял бдительности. Снова и снова разрушенные участки стены спешно восстанавливались, и эта эффективная и героическая оборона вызывала у христиан восхищение. Но, в конце концов, гарнизон, решивший, что Салах ад-Дин бросил его на произвол судьбы, по своей инициативе приступил к переговорам о капитуляции. 4 июля 1191 года комендант аль-Маштуб прибыл в расположение крестоносцев и предложил сдать город взамен на беспрепятственный вывод из него всех защитников. Из английских источников мало что можно почерпнуть о внутренних разногласиях, вызванных этим событием, и это еще раз доказывает, что Ричард не был заинтересован в огласке. Согласно Itinerarium. Ричард наложил вето на вывоз осажденными личного имущества. Он не хотел, как утверждалось, после такой дорогостоящей и длительной осады вступать в пустой город. Не вызывает сомнения то, что именно Ричард настоял на ужесточении требований. Взятие города должно было принести как можно больше прибыли, и гарантией жизни должен был стать денежный выкуп. Читая Эракла, Philippidos Сикарда, Баха ад-Дина и Ибн аль-Атира, можно предположить, что аль-Маштуб встречался только с Филиппом, вероятно, не зная иерархии командования противника. Поскольку Филипп несколько месяцев до этого был бесспорным главнокомандующим христианской армии, мусульмане, должно быть, все еще считали его таковым. Уже по прибытии Ричарда Баха ад-Дин, сравнивая обоих королей, отмечает личное и финансовое превосходство Ричарда, но в то же время указывает на его более низкий ранг. Мы читаем у него, как аль-Маштуб пошел к французскому королю, «командующему армией». Но тот не вызвал английского короля. И Ричард счел необходимым продемонстрировать как противнику, так и своим боевым соратникам, что действительность несколько отличается от протокола, и утвердить тем самым свое политическое равенство. Согласно Эраклу, во время переговоров он пошел на штурм города. Группа источников Эракл-«Эрнуль» считает само собой разумеющимся превосходство Филиппа в политическом отношении: город должен был быть сдан только ему, ему он как раз и сдается, он ведет переговоры, принимает решения — всех остальных он лишь ставит перед свершившимся фактом, грубо отчитав, вызывает к себе в шатер Ричарда и «прочих баронов». Благодаря сообщению о демонстративном штурме Ричарда, мы хорошо различаем, какие источники, вместо того чтобы говорить о «королях», как это делает Говден, говорят только о Филиппе, как о единственном, кто принимал решение. Это французские источники, а также принявшие французско-монферратскую точку зрения Ригор, Гийом Бретонский, фландрская Continuatio Aquicinctina, итальянец Сикард Кремонский. Подробности сдачи Акки неизвестны, но, возможно, что в этих утверждениях находит свое отражение не только мнение о первостепенном значении Филиппа, но и реальные события капитуляции. Во всяком случае, здесь освещается ситуация, в которой Ричарду важно было не захватить командование над равными себе по рангу князьями, а вырваться из отводившейся ему роли чисто финансового спонсора и военного помощника. Чересчур резкая манера поведения при этом объясняется защитной реакцией. Строго ленно-иерархическую точку зрения, которую биограф Филиппа Картелльери заимствовал в качестве нравственной нормы поведения из французского провокационного арсенала, Ричард, по-видимому, не разделял. Биограф сообщал: «Филипп Август делал все, что входило в его обязанности главнокомандующего, а Ричард не исполнял свой долг, а именно, не подчинялся». И действительно, Ричард не подчинился, а самостоятельно начал переговоры с противником, причем с самим Салах ад-Дином.