Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме

Гогенгейм, не отличавшийся красотой, шутливо сравнивал свой горб с лютней и на протяжении всей жизни стремился проникнуть сквозь внешность человека в идею Бога, вложенную в сердце каждого. Согласно его концепции, эта идея вечна, и природа не может ее разрушить или повредить. Неизменность и постоянство идеи проявляется во внешности, которой присущи те же свойства. Даже если человек, будучи уродлив от рождения, подвергается насмешкам со стороны окружающих, его внешность от этого не меняется. «Природа здесь сама высмеивает себя. Она видит, как то, что она пыталась умертвить, издевается над ней же» (IX). Природу Гогенгейм сравнивает с цеховым мастером, который самокритично оценивает созданные им изделия и смеется над ними. Отношение Гогенгейма к уродам, которые несут внутри себя образ вечной красоты, служит теоретическим обоснованием идеи о неотъемлемом достоинстве любого человека и одновременно является одним из основополагающих пунктов ориентированной на пациента медицинской этики. Оно напоминает нам о парадоксе святого Бернара Клервоского, согласно которому в мире должен царить порядок, поскольку этот порядок до сих пор еще не установлен. По сути дела, мы сталкиваемся здесь с психологией уродства, которое, несмотря на плачевную судьбу, сопутствующую его носителю от рождения (в случае с Парацельсом сюда же относится и крепостная зависимость), не лишено достоинства и достойно доверия. С этой точки зрения Теофраст стоит ближе к горбатому карлику Наперсточку из кельтской сказки, чем к идее памятника Парацельсу, разработанной Альфонсом Маггсом: «Айнзидельнской женщине с двумя детьми как символу материнского здоровья, о котором так много говорится в работах Парацельса и которое так важно сегодня» (Бетшарт). [251]

Наперсточек благодаря своему горбу не погиб в царстве нимф, поскольку сумел развлечь их игрой на лютне. Смысл этой сказки как нельзя более точно соответствует идеям Парацельса о здоровье. И напротив, учение о матрице или судьбу известнейшего сына Айнзидельна нельзя свести к современной идеологии материнского здоровья.

Гогенгейм родился неподалеку от монастыря, в одном из домов Эгга-на-Зиле. Это место расположено неподалеку от Чертова моста и впервые упоминается в источниках в XIV веке. Мост через бурную речку, построенный в 1120 году аббатом Геро, десятым настоятелем монастыря, превратил дорогу через Этцель в важнейший паломнический маршрут к Пресвятой Деве. Через Этцель также пролегал путь к знаменитой святыне христианства Сантьяго-де-Компостела. Сотни тысяч паломников каждый год устремлялись туда для поклонения. В 1494 году Вильгельм и его сын, приняв участие в праздновании, сами пережили мистерию Благовещения. Следующие семейные посещения храма в день великого христианского праздника относятся к 1505 и 1511 годам. Вряд ли эти события сохранились в памяти Теофраста, скорее, он уже в зрелом возрасте слышал об этом от отца. Вспомним, что Гогенгейм всегда трепетал перед ангелами, которые, как он считал, наполняют космос.

Точная дата рождения Гогенгейма неизвестна. Среди наиболее вероятных дат называют 10 ноября, 14 ноября, 10 декабря и 17 декабря 1493 года. Впрочем, такой разброс чисел не помешал Карлу Густаву Юнгу составить гороскоп этого великого человека. [252] О некоторых из перечисленных дат мы знаем от базельского алхимика Леонарда Турнейзера. Однако у того же автора в его рассуждениях о Парацельсе встречается еще одна запись: «в полдень 10 ноября 1483 года по Рождестве Христовом». Можно предположить, что автор в данном случае говорит о Лютере, родившемся в указанном году, завуалированно сравнивая его с Парацельсом. Но откуда же тогда взялся 1493 год? Дело в том, что этот год упоминается у гравера Бальтазара Йенихена. «Рожден в 1493, умер в 1541», – читаем мы у него. Упоминание о 1493 годе содержится на обратной стороне гравюры рядом с монограммой АХ (Августин Хиршфогель?) и выглядит весьма убедительно. Курт Гольдаммер не исключает, что Гогенгейм мог родиться в 1494 году (PR, 3). Карл Биттель доказал, что даты 10 и 17 декабря являются ошибочными. По его мнению, ошибка была допущена при составлении энциклопедии, а реальной датой рождения ученый считает 10 ноября. [253] Среди наиболее вероятных дат продолжает фигурировать 14 ноября. На этот день по старому летоисчислению приходилась память святого Филиппа, в честь которого и был назван Парацельс. Это имя зафиксировано на надгробном памятнике Гогенгейма в Зальцбурге, где, согласно нотариальным записям, он в 1541 году ушел из жизни. Однако в Айнзидельне Филиппов день традиционно отмечался 6 июня. [254] Полное имя Парацельса выглядит пугающе: Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, прозванный Парацельсом. Попробуем рассмотреть это нагромождение имен по частям. Можно предположить, что первое имя, Филипп, указывает на святого покровителя Парацельса. В то же время личное свидетельство Гогенгейма противоречит этому предположению: «В крещении я получил имя Теофраста», – пишет он в книге «Парагранум» (VIII, 55). В том же сочинении Гогенгейм не менее 10 раз говорит о себе в третьем лице: «Вы, должно быть, смеетесь, называя меня Лютером. Я не Лютер, а Теофраст. Я тот Теофраст, которого вы в Базеле называли Какофрастом» (VIII, 43). Здесь, как и в путанице относительно точной даты рождения Парацельса, мы снова встречаем сравнение Гогенгейма с Лютером. Имя Ауреол упоминается в «Парагрануме» один раз. Мы находим его не только на титульном листе первого издания (1565), но и в самой книге, в том месте, где автор критикует аристотелизм. Здесь ученик Аристотеля Тиртамос из Эрезуса (372–287 до н. э.) сравнивается с Ауреолом Теофрастом: «Можно много говорить о том, как далеко аристотелевская, стоическая и платоническая философия отстоит от моего учения, а Тиртемий Теофраст от меня, Ауреола Теофраста» (VIII, 72). Возможно, что автор употребил имя Ауреол («Золотой») для того, чтобы подчеркнуть свою значимость. В «Парагрануме» Гогенгейм вообще нередко занимается самовосхвалением. Вряд ли Гогенгейм получил имя Ауреол при крещении. По своему звучанию оно ближе к почетному званию и могло употребляться наряду с титулом «доктор Священного Писания». Следует отметить, что Ауреол становится составной частью полного имени Гогенгейма только в поздних изданиях. На титульных листах сочинений, изданных при его жизни, имя Ауреол не встречается.

Прозвище Парацельс впервые встречается в «Практике о грядущих событиях в Европе» (1529) как псевдоним. Существуют два, по всей видимости ошибочных, объяснения этого имени. Чаще всего его переводят сочетанием «выше Цельса» – позднеримского ученого и врача Аулуса Корнелия Цельса (I век). Против этого мнения говорит то обстоятельство, что Гогенгейм, часто полемизирующий на страницах своих сочинений со многими представителями классической науки, ни разу не упоминает о Цельсе. Столь же неубедительной представляется версия о том, что псевдоним Парацельс является латино-греческим переводом имени Гогенгейм, выполненным в гуманистической традиции. Карл Биттель предполагает, что истоки этого имени нужно искать в Кольмаре, в дружеской компании Лаврентия Фриза. [255] На это предположение Биттеля натолкнул факт появления в Базеле сочинения Гогенгейма, изданного через год после изгнания врача из города. На титульном листе книги было помещено до тех пор никому не известное имя Парацельса. Возможно, что Парацельсом («Возвышенным») прозвали Гогенгейма друзья-гуманисты.