Борис Смирнов - Небо моей молодости

За нами, помню, летели Панин, Колдунов, Сырцов, Бондарь, Середин, Шамонов - сильные пилоты. Перед тем как идти на Никополь, я завел группу на Хортицу с тем, чтобы Кузин познакомился с районом поподробнее. Над южной частью острова Хортица нависла серая пелена от поднятой земли и дыма. Там работали штурмовики под прикрытием "лавочкиных" 9-го смешанного авиационного корпуса, которым командовал генерал-майор авиации Олег Викторович Толстиков. Наша дивизия иногда базировалась вместе на одних аэродромах с частями этого корпуса, вместе выполняли задачи, поставленные командованием 17-й воздушной армии. Так что летчики нашей дивизии и корпуса дружили друг с другом, и, когда я подвел свою группу к "лавочкиным", все обменялись приветствием, покачивая плоскостями боевых машин.

На подходе к Никополю я заметил на переднем крае наших войск полосу черного дыма - подумал, что бомбят, но никаких бомбардировщиков мы не обнаружили, а заметили артиллерийские вспышки. Это тяжелая артиллерия противника вела интенсивный огонь по расположению наших войск восточнее Никополя.

Один заход на штурмовку вражеских батарей заставил их прекратить огонь, но никто не ожидал, что мы попадем в зону сильного огня крупнокалиберных зенитных пулеметов "эрликон". Подавили и их. Домой только двое из нашей группы, кажется Шамонов и Панин, прилетели с пробоинами в крыльях. Ничего сложного в этом полете не было. Однако новый командир полка, майор Кузин, после посадки поблагодарил меня и летчиков за совместный полет. Он понял, что к нему отнеслись очень внимательно, и приступил к боевым делам, словно с летчиками 866-го истребительного работал давным-давно.

Довольно часто командующий 17-й воздушной армией генерал В. А. Судец вызывал своих командиров дивизий в штаб армии для ознакомления нас с положением на фронте, с предстоящими задачами. Вскоре после Запорожской операции Владимир Александрович сообщил нам о грандиозных перспективах предстоящего наступления на широком участке 3-го Украинского фронта. (20 октября 1943 года Юго-Западный фронт был переименован в 3-й Украинский.)

К слову сказать, гитлеровское командование считало, что наступивший осенний период и потери Красной Армии при форсировании Днепра не позволят нам развивать дальнейшее стремительное наступление. Немцы рассчитывали, что это будет способствовать завершению глубоко эшелонированной обороны противника на Правобережной Украине. Однако Владимир Александрович настроил нас на самые активные действия, и в ближайшие дни.

Командарм предупредил о тяжести предстоящей боевой работы в условиях осенней распутицы, о силах противника. Только в низовье Днепра фашистское командование сосредоточило тридцать две дивизии, располагало и сильной авиацией - 700 самолетов. Наша армия к тому времени насчитывала в общей сложности до 680 самолетов.

Почти три с половиной месяца после Запорожской операции шли изнурительные, тяжелые бои в полосе городов Никополя, Апостолова, Кривого Рога. В связи с плохой погодой временно пришлось изменить тактику действий - летать малыми группами. В наиболее сложных метеорологических условиях, когда высота облачности не превышала двухсот метров, а видимость сокращалась до двух километров, на боевые задания летчиков водили сами командиры полков и их ближайшие помощники - командиры подразделений.

Можно сказать, что в этот период авиация нашей 17-й воздушной армии, независимо от сложной обстановки, самостоятельно блокировала две основные магистрали - железнодорожную и шоссейную, - идущие от Никополя на Кривой Рог. Кроме того, все это время и переправы противника в районе днепровской дельты подвергались налетам. Именно здесь, в низовьях Днепра, наша дивизия и летчики 9-го смешанного авиакорпуса под командованием генерал-майора авиации А. В. Толстикова уничтожили огромное количество техники, транспорта, живой силы и боезапасов противника.

Приведу лишь один пример. На прикрытие штурмовиков в район Никополя вылетела восьмерка, ведомая командиром 659-го истребительного авиаполка майором В. М. Смешковым. Южнее Никополя, в десяти километрах от города, летчики обнаружили две понтонные переправы, забитые фашистской техникой и солдатами. Погода стояла плохая. Сплошная облачность ползла на высоте не более двухсот метров. Видимо надеясь на это, полагая, что наши самолеты не появятся, противник средь бела дня и начал переправу. Но вот что получилось. Смешков разделил штурмовики и свои самолеты на две группы, и они одновременно ударили по понтонным переправам. Понтонные ленты оказались настолько уязвимы и непрочны, что через несколько минут после бомбежки и пушечно-пулеметного огня стали уходить под воду на глазах у летчиков. После четвертой атаки на поверхности воды остались одни только барахтающиеся солдаты. Вся техника противника ушла на дно...

В эти дни летчикам нашей дивизии нередко приходилось выполнять задания по воздушной разведке тактического плана в интересах наземных войск. Генерал Судец хорошо знал особенности и возможности своих дивизий. Мало того, он знал всех лучших летчиков почти поименно. Владимир Александрович особенно ценил истребителей, которые умели вести разведку в любых погодных условиях, и часто давал им задания лично, минуя штабы дивизий. Кто, как не истребитель, умеющий отлично ориентироваться на местности, маневрировать на малых высотах, мог решить задачу детальной разведки, да еще в условиях плохой погоды! Бомбардировщики обычно занимались аэрофотосъемкой, которая не всегда вскрывала то, что требовалось для наземного командования. Штурмовики умели хорошо "читать" землю, но подвергались большой опасности в полетах без прикрытия. Вот и ложилась на плечи истребителей разведка не только поля боя, но и подходов к линии фронта.

Могу не хвастаясь сказать, что в нашей дивизии было достаточно таких разведчиков, от которых противник, бывало, не мог укрыться никакой маскировкой. Такие летчики, как Новиков, Колдунов, Батаров, Чурилин, Фролов и другие, успешно выполняли задачи воздушной разведки, имевшей решающее значение в сражениях армий.

А в первых числах февраля 1944 года произошло событие, навсегда вписавшее в боевую летопись воздушной армии имена бесстрашных ее бойцов. Летчики-штурмовики капитаны К. Н. Шакурский и В. Г. Яцын, оказавшись в безвыходном положении, совершили огненный таран. У многих пилотов возникал тогда вопрос: почему Шакурский и Яцын не воспользовались парашютом, когда их самолеты загорелись? На этот вопрос никто не смог бы дать точного ответа. Предполагали всякое: недостаток высоты, чтобы воспользоваться парашютом, возможность оказаться во вражеском плену.

...2 февраля в районе Никополя капитан Шакурский расчетливо и хладнокровно направил горящий самолет в паровоз. Удар был настолько мощным, что весь эшелон пошел под откос. 6 февраля капитан Яцын избрал своей последней целью большое скопление вражеских войск в траншеях. Летчики нашей дивизии были свидетелями этих огненных таранов. Прикрывая штурмовики, они видели горящие, но еще управляемые машины, на которых Шакурский и Яцын выбирали цели для последних атак. Никто не хотел отдавать свою жизнь легко и просто.