Мария Кашуба - Георгий Конисский

Тему критики католического и православного духовенства Конисский продолжает на протяжении всей жизни. Особенно остры его выступления против лени и разврата духовенства в Белоруссии. Значение таких выступлений Конисского было велико. В условиях того времени, когда духовные пастыри имели большое влияние на трудящиеся массы, когда шла борьба за души людей между вершителями унии и ее противниками, между насаждателями католицизма и сторонниками традиционной веры предков, активная деятельность определенной части православного духовенства против унии и католицизма была патриотическим актом, деятельностью на пользу воссоединения порабощенных украинского и белорусского народов с братским русским народом. Своими выступлениями и действиями в Белоруссии Конисский показал пример такой деятельности.

Для формирования мировоззрения Конисского, утверждения в этом мировоззрении идей, ставших главными в деятельности белорусского епископа — поборника воссоединения, большую роль сыграл период его пребывания на должности профессора философии. В то время в Киево-Могилянской академии шла борьба двух тенденций в преподавании философии — строгое следование схоластизированному аристотелизму и тяготение к философии Нового времени. В философском курсе Г. Конисского во всей полноте отразилась сложная ситуация переходного периода, в нем можно обнаружить наслоение идей различных, часто прямо противоположных философских школ. Конисский пытается найти истину в этом сложном лабиринте идей и в конце концов встает на путь, близкий к философии Нового времени, на путь признания достижений науки. Как справедливо считает М. Линчевский, «последним аристотеликом в Киевской академии является Георгий Конисский, но вместе с тем он и первый представитель нового направления в преподавании философии» (20, 538).

Конисский преподавал философию четыре года и составил два варианта курса. Рукопись первого курса до сих пор не обнаружена, известно лишь его название: «Общая философия перипатетиков, разделенная на четыре отдела, содержащая логику, физику, метафизику и этику, изложенная согласно мыслей главы философов Аристотеля Стагирита в Киеве, в родной православной Могиляно-Заборовской академии в 1747 и 1748 гг. профессором, преподобнейшим Георгием Конисским, префектом Киевской академии». Второй вариант курса сохранился до наших дней в собственноручной записи Конисского с многочисленными замечаниями на полях, а также в нескольких студенческих записях. Название его в переводе звучит так: «Общая философия, разделенная на четыре отдела, содержащая логику, физику, метафизику и этику, изложенная в Киевской академии под руководством светлейшего господина митрополита Тимофея Щербацкого, благодетельнейшего куратора этой академии, в 1749 г. преподобнейшим отцом Георгием Конисским» (5) [6] Нам известны две полные записи курса на латинском языке. Одна с дополнениями в виде стихов и рисунков. с отдельными сентенциями — автограф Конисского — хранится в отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, фонд Санкт-Петербургской духовной академии, № 202; вторая полная запись — студенческий курс — в отделе рукописей ЦНБ АН УССР, шифр ДА/п 51. Перевод осуществлен по последней записи и сверен с первой, в основном идентичной. .

Сопоставление самих названий этих двух вариантов курса дает основание для определенных выводов. Если первый вариант — «перипатетическая философия, изложенная согласно с мыслями главы философов Аристотеля Стагирита», то второй вариант ярко отражает стремление Конисского преподавать слушателям «общую философию», очевидно, и Нового времени, с учетом новейших достижений науки.

Дошедший до наших дней философский курс Конисского — яркое свидетельство того, что профессор знакомил слушателей с философией античного мира, с борьбой основных направлений в средневековой философии, с учениями мыслителей Нового времени — Лейбница, Вольфа, Декарта, Гассенди, — с достижениями современной ему науки, в первую очередь астрономии и физики. Георгий Конисский выступает как прогрессивный профессор, углубляя и умножая традиции, сложившиеся в отечественной философии, и прежде всего стремление к освобождению человеческой мысли от церковных и схоластических авторитетов. В философии, которую Конисский преподает с академической кафедры, достаточно четко проводится граница между сферой науки и сферой религии, выразительно звучит мысль о двух истинах — богословской и философской, научной, заметно разобщены разум и вера. В логике, этике и натурфилософии он занимается истолкованием лишь земных, естественных, вещей, проблем, касающихся человека, относя все сверхъестественное к компетенции теологов. По тем же мотивам раздел метафизики в его философском курсе сведен к минимуму (12 страниц). Именно философия гуманизма видела свою задачу в том, чтобы заниматься естественными вещами, земными человеческими нуждами. Понимание Конисским задач философии как науки о земных вещах, о человеке и его счастье сближает его с философами-гуманистами.

Философский курс, составленный Георгием Конисским, можно расценивать как определенный уровень развития отечественной профессиональной философской мысли. Хотя, по его собственному признанию, он занимался философией не как профессионал-философ, а лишь «по должности, на него низложенной», его авторитет и знание философии высоко ценятся в то время. Именно к Конисскому — тогда уже белорусскому епископу — обращается Киевский митрополит Тимофей Щербацкий с просьбой охарактеризовать новые учебники по философии, которые намеревается ввести в Академии преемник Конисского по кафедре философии Давид Нащинский. Речь шла об учебниках Баумейстера и Винклера, излагавших систему Лейбница — Вольфа. Довод Д. Нащинского весьма красноречив: «… ибо та вольфианская философия все термины… ясными дефинициами толкует. Сия вольфианская философия ничего не предлагает, разве на опытах и демонстрациях (что суть два способа к познанию истинны вещей)» (13, 176). Конисский горячо поддерживает это нововведение и одобряет новые учебники. Ему нравится в них все: и математический метод изложения, и особенно то, что «Бавмейстерова лекция з болшою ползою может быти ученикам, ибо что ни учится в ней, все основателно, твердо и ясно учится, и нет кажется ничего, что бы не было средствием к мете (цели. — М. К. ) философии, то есть блаженному человеческому житию. Логика его от смеття (мусора. — М. К. ) схоластиков, можно сказать, седмижди перечищенная, метафизика твердия основания протчиим дисцепленам по ея должности полагает; Ethica человеку к познанию себе и своей должности чувствително очи отворяет» (там же, 179). Сам профессор глубоко сожалеет, что не имел таких учебников, когда составлял свой философский курс, а вынужден был тратить время на выбирание зерен истины «из смеття интерпретов Аристотелевых». К философским учениям современности Конисский подходит с требованиями, характерными для мыслителей Нового времени. Новое время выдвигает требования простоты понятий и обоснования понятий эмпирическими данными, согласования мысли с опытом, тесной их связи. Теоретическое знание ориентируется на практику. Следуя этому принципу, Конисский высказывается против философской системы Пурхоция — автора одного из учебников философии в XVIII в.: «… в Пурхоциевой философии мощно сискивать, что разве в школе годится, а не в житии человеческом: придержится он по большей части Картезия и в недоказанных догматах, как то називает животних прямими машинами и чувствия в них, подобно человеческому, ничего не признает: машин же тих действия весма недоводно доводит…» (там же, 180). Конисский не только хорошо знает современную ему западноевропейскую философию, но и глубоко осознает требования естественнонаучной и этико-гуманистической направленности отечественной философской науки. Вольфианство, которое характеризуется рационалистическим отношением к природе, вполне отвечало рационализму отечественной общественной мысли, заложенному новгородско-московскими ересями и углубленному арианами. Ориентацию Конисского помогает понять характеристика философии XVII–XVIII вв., данная Ф. Энгельсом: «…философов толкала вперед отнюдь не одна только сила чистого мышления, как они воображали. Напротив. В действительности их толкало вперед главным образом мощное, все более быстрое и бурное развитие естествознания и промышленности. У материалистов это прямо бросалось в глаза. Но и идеалистические системы все более и более наполнялись материалистическим содержанием и пытались пантеистически примирить противоположность духа и материи» (2, 285).