Анатолий Корольченко - Генерал Скобелев. Казак Бакланов

— После тебя, милок, — ответил Яков, принимаясь за еду.

От него не ускользнуло, как сидевший в торце стола тамада подмигнул офицеру, и вспомнилось предупреждение денщика. Он невольно подсчитал сидящих: шестнадцать. «Ну да ладно!»…

Ему угодливо наливали в кружку, произносили в его честь тосты, он пил, но не пьянел.

Потеснив соседа, к нему подсел крутогрудый и плечистый офицер, назвавшийся Иваном. Он был сильно «на взводе», зло щурил водянистые глаза.

— Хочу с тобой выпить, — настойчиво подсовывал он кружку. — С незваным гостем.

И тут же подал голос офицер с усиками:

— А почему ты назвал меня «милок»? Какой я тебе «милок»? Я — офицер казачьего войска. И отец мой командовал полком и был «превосходительством». Дед тоже начальствовал над сотней. Это тебе известно? А ты меня — «милок». Да за такие слова у нас по морде бьют. — Он потянулся через стол, угрожающе замахиваясь кулаком.

— Постой, Василий, — остановил его Иван. — Дай мне с ним поговорить.

— Так ты отказываешься пить, когда к тебе всей душой! — на него навалился грудью плечистый Иван.

Яков Петрович сидел у стены, оттесненный столом от двери. Он понял, что сделали это с умыслом. Справа был Иван, слева — такой же кряжистый офицер, а напротив — щеголеватый офицер.

— Он не уважает офицеров полка!

— Его отец был кочуром!

— Ему не место быть с нами!

Яков Петрович попробовал урезонить пьяных, потом слегка оттолкнул навалившегося Ивана.

— Так ты еще драться! — взревел тот. — Прибыл в чужой полк — и бить офицеров!

Иван ударил его в грудь. Кулак — как гиря. Сотник едва устоял.

— Ну уж такого я не потерплю! — И Бакланов поддал Ивану под скулу. Коротко лязгнули зубы. Опрокидывая табурет, тот грохнулся на пол.

— Ах, ты так! — На него набросился щеголеватый офицер и сосед слева.

— Шалите! Меня не возьмешь!

Он ударил по голове офицера, и тот обмяк. Потом ударил соседа, и тот отлетел к дальней стенке. Загрохотали табуреты, зазвенела посуда. Перед ним образовалась пустота.

В следующий миг на него бросились трое, и он ударил одного, второго, потом, изловчившись, схватил двоих за вороты мундиров и столкнул лбами. Нападавшие грохнулись на пол..

— Не сметь! — послышался оклик хозяина квартиры. Есаул стоял с побледневшим лицом.

Повинуясь инстинкту, Бакланов оглянулся: неуверенной походкой к нему приближался окровавленный Иван с саблей в руке.

— А вот я его сейчас! — рычал он. Тупо глядели оловянные глаза. — Не позволю бить офицера…

— Не сметь! — вновь воскликнул есаул и шагнул к Ивану.

Но прежде чем тот оказался возле ослепленного яростью казака, Яков, опережая замах, ударил Ивана, выбив из руки оружие. На лету схватил саблю за лезвие. По руке заструилась кровь.

— Все назад! В угол! — прогремел он, и люди в страхе попятились. — От двери!

Не выпуская сабли, он направился к выходу. Под ногами хрустели черепки и стекло.

— Эх, вы! Крестильщики! Только подойдите, вот этой саблюкой срежу! — И вышел, хлопнув дверью. В сенях бросил саблю в угол и направился к дому.

На следующий день с утра было построение офицеров. Обходя стой, командир полка отметил на лицах многих кровавые подтеки и синяки, у офицера с усиками чертовски распухла губа и он с трудом открывал рот. У первого в полку силача Ивана оказалось три выбитых зуба. На лбу двоих были бинтовые повязки.

— Кто это пощипал офицеров? — спросил полковник есаула. — У всех до неприличия побиты рожи. Из боевых схваток не возвращались такими.

Есаул тактично промолчал.

— Господа офицеры, представляю вам прибывшего для прохождения дальнейшей службы в полку сотника Бакланова. Офицер боевой, отмечен за балканские дела наградами. Прошу с ним познакомиться.

— Уже знаем, — с трудом выговорил Иван, ощущая во рту пустоту.

— Так точно, господин полковник. Офицеры с сотником уже познакомились, — пояснил есаул. — Он действительно боевой офицер. Даже больше: он не казак, а дьявол. Одним словом, для полка находка.

Войсками Кубанской линии командовал тридцатисемилетний генерал Засс. До этого он был командиром Моздокского казачьего полка, принимал участие во многих военных делах. На Кубани генерал Засс предпринял новые боевые походы вглубь неприятельской территории, каждый раз пробиваясь все ближе и ближе к побережью Черного моря. Походы были не из легких, и тяжесть их в основном ложилась на плечи местных казаков, из Черноморского казачьего войска.

Черноморское казачество возникло на Украине в 1783 году, когда из жителей Запорожской Сечи и пришедших с Буга казаков создали полки казачьего войска. Вскоре часть этого черноморского войска перевели на Кубань, в недавно заложенную крепость Прочный Окоп. Позже казаки расселились вдоль Кубани, по правобережью реки, создав станицы для отражения внезапных нападений горских отрядов. В 1860 году Черноморское казачество получит наименование Кубанского.

Постоянная опасность жарких схваток с горскими племенами и необычные условия жизни воспитали линейных казаков-черноморцев прекрасными воинами, которые по удали и умению вести боевые действия не уступали горным джигитам. Превосходили они в этом и донских казаков, привычных к действиям на степных просторах. Донские сотни в основном использовались для несения кордонной службы, где боевые действия ограничивались лишь перестрелкой.

Бакланов, однако, понял, что рано или поздно сотне придется вступить в настоящее дело, и без устали учил подчиненных всему, что необходимо было для сражения. К неудовольствию полкового начальства Бакланов стал переоблачать казаков сотни в удобную форму, какую носили черноморцы: вместо чекменей — черкески, мягкие сапоги. Когда казаки шли на боевое задание, разрешал оставлять трехсаженные пики и брать короткие кинжалы. Об этом стало известно командиру полка.

— Вы что же, сотник, устанавливаете в полку нежелательные порядки. В чужом монастыре, как известно, не живут по своим уставам. Извольте соблюдать установленную форму.

— Так ведь казакам удобней действовать в форме линейцев. О людях я пекусь.

Но командира не удалось убедить. Полковник был несговорчивым.

Через неделю в полк прибыл генерал Засс. Каким-то образом ему стало известно о попытке Бакланова переоблачить казаков. На офицерском собрании он сказал:

— Начинание сотника Бакланова разумно. Из своего опыта заключаю. Облачение казака должно помогать успеху сражения. Вспомните, как восставал Суворов против неудобной прусской формы, какую пытался ввести Павел.

Командир полка промолчал, а на следующий день сказал:

— Одевай своих в черкески, а нашу, донскую, форму хранить, не изнашивать!