Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Дневник Орлика (который писался не для публикации) – это уникальная возможность узнать сокровенные чувства автора, в частности его отношение к церкви.

Во время путешествия из Швеции в Салоники Орлик долгое время проводил на территориях, где отсутствовали православные храмы. В Польше он регулярно посещал католические костелы, где «слушал службы» и проповеди. Весьма примечательный эпизод, случившийся с ним, описывает Орлик во время посещения знаменитого польского монастыря в Ченстохове. «На римский праздник в Великую пятницу я был у отца Дефинитора, хотел перед ним вылечить душу святой исповедью и открылся перед ним первым, кто я такой и какого веро исповедания. Когда он про это услышал, то не хотел меня исповедовать без ревокации 34. После длительных дискуссий он обещал спросить про это отца настоятеля и принять его решения» 35. Исповедоваться Орлику в Ченстохове так и не удалось.

Такая двойственность по отношению к католической церкви остается на протяжении всего дальнейшего путешествия. Четырнадцатого октября Орлик пишет: «четверг на день святого Христа по старому календарю… я не соблюдал надлежащий пост, что было плохим делом». И оправдывается: «Я это сделал не для нарушения завета, а потому что хотел скрыть себя и свое вероисповедание» 36. Однако в День Успения Богородицы по старому календарю (!) Орлик исповедался и причастился в Краковском кафедральном соборе 37. То же самое он делает и в день Рождества, уже по католическому календарю. При этом, как бы оправдываясь, записывает в дневнике: «Пусть это будет в честь Бога, рожденного в человеческом теле!» 38.

Когда в апреле 1722 года он достиг Молдавии, то в первом же монастыре (как с радостью он отмечал в своем дневнике), встав в четыре утра, «исповедовался за мои грехи перед отцом игуменом, а потом был на утрене и службе Божей, приняв святейшее причастие тела и крови иисуса Христа» 39.

Будучи выпускником Киево-Могилянской академии, Орлик, безусловно, великолепно разбирался в богословских вопросах. В своем дневнике он раскритиковал некоего ксендза, читавшего проповедь: «...он неуместно наполнил ее и испортил мешаниной разных фабул и историй». В Греции, в Серези, после богослужения были принесены мясо, кутья и горилка, и священник их благословил. Орлик удивился и сказал «одному священнику по-болгарски, что шестой Синод запрещает под клятвой приносить в церковь мясо и горилку на пожертвование, а только вино, ароматические благоухания, просвирки и свечи». Далее Орлик комментировал этот эпизод в своем дневнике: «...тут люди не принимают во внимание не только Синоды, но и веру христианскую не всегда сохраняют. Священники и сами пастыри митрополиты, архиепископы и епископы большие простаки и идиоты, которые не знают греческого языка, не знают перевода службы народным языком, что читают на слух и не понимают, что читают. Простые люди способны только перекреститься (и то не все). Когда мы спросили их, знают ли они молитву „Отче наш“, они ответили, что ее знать должны священники, а не они». Из этого Орлик сделал вывод: «Теперь я вижу и признаю, что из-за амбиций греческих иерархов, а именно патриархов, возникла схизма, из-за которой потом начались все несчастья в Греции. А хуже всего то, что греки так недоброжелательно относятся к римлянам (т. е. к римскому обряду. – Т. Т. ), не считая их христианами, хотя сами слабо придерживаются христианства» 40.

При этом Орлик продолжал исповедоваться у православных священников, но часто вступал с ними в богословские дискуссии. В частности, он спорил о таинстве евхаристии и о непорочном зачатии Богородицы: «так как греки про неземную жизнь придерживаются другого мнения», а «про Пресвятую Богородицу считают, что она зачата в первородном грехе» 41). По поводу таинства евхаристии – теме, до сих пор весьма острой в православии – Орлик оставил в своем дневнике запись, в которой не соглашался с мнением священника, что «не словами Христа, а через действия священника, когда тот говорит: „Хлеб этот стань телом Твоим. Что в чаше, пусть станет кровью Твоей“» происходит таинство 42. Таким образом, Орлик к концу жизни встал на позиции униатской церкви.

В самом этом выводе кроется страшный парадокс всей жизни гетмана, положившего себя на алтарь служению идеалу освобождения Украинского гетманства. Нарушение верности православию, стоявшее первым пунктом в им самим написанной Конституции, нарушение веры, ради которой боролись с поляками многие поколения украинских казаков! По-человечески такая метаморфоза, видимо, объясняется просто: проведя двенадцать тоскливых лет в Салониках, в изгнании, нужде и отчаянии, Орлик возненавидел окружавших его греков, а заодно и исповедуемую ими религию. Хотя и не известно, отдавал ли он сам себе в этом отчет.

После смерти Петра I в январе 1725 года Орлик опять стал надеяться на примирение с Россией. Но сведения, приходившие к нему из Петербурга, были очень обрывочными и неточными.

Затем Орлика несколько воодушевила женитьба в августе 1725 года французского короля Людовика XV на дочери шведского ставленника Станислава Лещинского. Взошедший на престол после смерти Екатерины I Петр II разрешил восстановить гетманство. В октябре 1727 года гетманом был единогласно избран Данило Апостол. Орлик встретил это известие с гневом и отчаянием, назвав Апостола «волохом-размазней» 43.

Не опуская рук, во время Европейского конгресса 1728 года он добился обещания поддержки со стороны Англии, Франции и Швеции. Кардинал Флери даже выступил с публичным обращением к представителю России графу А. Головину, пытаясь добиться от него уступок в пользу гетмана. Но позиция России оставалась неизменной. Обращался гетман и к члену Верховного тайного совета Голштинскому герцогу Карлу Фридриху, женатому на Анне Петровне.

Разномасштабность обращений Орлика, разнообразие его союзников не могут не удивлять. Для осуществления своей идеи Орлик даже выдвинул план окатоличивания Украины, надеясь таким образом получить поддержку Ватикана. План этот возник не на пустом месте. Гетман имел контакты с представителями Товарищества иисуса. Вероятно, по их совету в августе 1727 года он написал письмо папе Римскому, напоминая о деятельности Мазепы и позиционируя себя продолжателем его дела. Свои действия он объяснял «ревностью к религии». Он предлагал, что если станет гетманом Правобережной Украины («эта достаточно обширная провинция вся отдана схизме»), то «не насилием, преследованиями и своеволием, как поляки ревностно неосмотрительно это делают, но представлением ошибок и ересей нынешней греческой церкви я смог бы тот край к унии с римской церковью привести» 44.

В связи с Орликом Д. Бовуа вспоминает выражение Александра I, сказавшего однажды, что поляки готовы продать душу дьяволу, лишь бы тот возродил их отечество. Поведение Орлика вполне соответствует этой формуле. Хотя нельзя не удивиться парадоксу, как человек, желавший быть лидером Украинского гетманства, созданного под лозунгом защиты православия, пришел к необходимости искать защиты от православных императоров у Римского папы…