Олег Иконников - Большая Медведица

Подельники, не включая фар, уехали, а застывшие на ветру братья резанули вдоль спящих домов в противоположную сторону. На Строительной Эдик отвернул вправо, вверх по улице к «Березовой роще».

— Куда ты? — остановился Олег.

— В гостинице пересплю.

— Не выдумывай.

Теребя на ходу щипающие морозом уши, брат припустил еще хлеще.

Жена, как обычно когда Святой пропадал неизвестно где, не спала.

— Где был? — встретила она мужа с Линдой на руках.

— У Эдьки, в «Березовой роще». Сваргань что-нибудь похрястать.

— Ты мне зубы не заговаривай. Я только что звонила в гостиницу, не было вас там.

— Щенка дай, — и, взяв его за огненный загривок, сунул себе за пазуху.

— Ну-ка вынимай! — потребовала Лена.

— Пускай погреет меня.

— Озяб, бедненький? Шариться по ночам меньше нужно!

— Не накормишь, значит.

— Не придуривайся. Горячее все, иди на кухню.

— В одиночку есть отказываюсь.

— Спасибо, что хоть чуть-чуть помнишь обо мне. Я, между прочим, тоже с обеда крошки в рот не брала.

В пятницу по темноте, чтобы не рисоваться на глазах у рано начинающих трудиться жителей поселка, Вовчик забрал Ветерка, который поджидал его на автобусной остановке и подрулив под окна квартиры Олега, коротко посигналил. Братья, пившие кофе, быстро оделись и вышли.

— С добрым утром, бандиты. Рыжий, тачка на мази?

— В порядке — с готовностью ответил он Святому — для полного счастья только магнитофона не хватает.

— Будет, Вовка. Раз начало есть, конец обязательно будет. Погоняй — откинул он спинку сиденья и, надвинув на брови шапку, закрыл глаза.

— Леха, инструмент для работы взял?

— В багажник положил.

Перед железнодорожным переездом узкоколейки, ведущей со станции на базу ОРСа, трекавший впереди «жигулей» синий «Беларусь» неожиданно для Вовчика резко затормозил на красный сигнал семафора и он, не успев среагировать, воткнулся передком машины на торчащие позади трактора клыки.

— Проснись, нас обокрали, — потрепал за мохеровый шарфик старшего брата Эдик.

— Вижу.

Рыжий, словно ошпаренный вылетел из-за руля и ринулся к владельцу «Беларуса», выяснять с ним отношения, а тот в дымину пьяный еще со вчерашнего дня, даже не почуял удара и мутным взглядом окинув пустующий переезд, занукал дальше.

— Не кипятись, — вернул подельника вылезший из «жиги» Олег, — ничего страшного, — присел он на корочки перед капотом, рассматривая повреждения. Один клык, видимо загнутый к верху, скользнул мимо цели, другой, не задев радиатора, пробил только крыло сбоку от левой фары.

— Как тебя угораздило?

— Не останавливаются здесь никогда, понимаешь?!

— Красный горел…

— Ну и что, все равно не останавливаются.

«Неужели оттого, что он рыжий, неприятности? Ерунда», — оборвал Святой мелькнувшую примету.

— У тебя сегодня масти нет, — скинув шапку на колени брата, он расстегнул молнию кожанки, и на всякий случай пристегнулся ремнем безопасности.

— Пылим дальше?

— Пылим, Леха, пылим. Не жрали бы вы с утра пораньше шампанское.

— Ночью некогда будет, я так понимаю. Придумал что?

— Для начала в ЧУС заскочим. Там Ленкин брательник на грузовике пашет, сегодня он как раз на ремонте стоит, вчера Ленка с его женой по телефону базарила. Бензином подразживемся, а там посмотрим. Чита — город хлебный, с голодухи умереть не даст.

Горячий поток воздуха с обогревателя, разливаясь теплом по салону, разморил Эдика с Ветерком, и они хмельно засопели, привалившись друг к дружке. Смежив белесые ресницы, притворялся, что спит Вовка.

В начале десятого тусклый свет фонарей со снежком вперемежку, с копотью печных труб окраин города встретил жигуль с джентльменами удачи и спустя час, бормоча малыми оборотами движка, он замер у бетонных колец, наваленных у ворот ЧУСа.

— Ждите, жулики, я махом — Олег перелез через забор и в мастерских, где шаманили «ЗИЛы» и «КАМАЗы», отыскал родственника.

— Карманов, вылазь, — вытащил он того за мазутные валенки из-под машины.

— Привет, бродяга, помощь требуется?

— Спасибо, не надо, — стянул с рук рваные, тряпочные перчатки Санька и, размяв сигарету, сунул ее в фиксатый рот.

— Прикурить дай, а ты же не куришь. Как живешь в своей деревне, в Читу не потягивает?

— Радоваться, конечно, не чему, но получше, чем здесь.

— Что тогда прикатил?

— Делишки.

— Волчьи, поди?

— Как у тебя, Карман, с горючкой? Литров сорок не дашь?

— Во что брать будешь?

— Канистры есть, две по двадцать.

— Где?

— Я не один. Пацаны в тачке за воротами сидят. Через забор сделаем?

— Зачем через забор, так устроим, — Сашка, волоча за собой огромные, не по ноге обрезанные валенки, ушлепал на проходную и угостив вахтера сигареткой, через некоторое время подъехал к ремонтному боксу на «жиге».

Пока Рыжий из правого бензобака Саниного «ЗИЛа» сцеживал огненную воду, Святой вышел с ним на улку. У соседних дверей на «КАМАЗовских» полуприцепах стояли три импортных металлических контейнера.

— Что в них, не в курсе?

— Это кооператоры часть гаража под склад арендуют. Вчера мы им помогали вот с этих самых контейнеров компьютеры и шампунь детский выгружать. Богатый склад, под крышу всяким барахлом забит, но жадные, собаки. Всего по пузырю на рыло за труды выделили.

— Святой, заправились — аккуратно упаковал в багажник канистры Вовчик и, протерев шерстяной ветошью корявые, конопатые пальцы, втоптал ее в снег.

— Ну, ладно, Карман, пока. Благодарствую за бензин, — обнял его Олег.

— Не за что. Нужда заест, приезжай еще. У ворот посигналишь, вахтер вас выпустит, я его предупредил.

— Только нарисовались, уже масть хезанула, — сел за руль Святой, — контейнеры красные видели?

— Ну? — насторожился Леха.

— Коммерсанты склад в этом автохозяйстве устроили, сегодня ночью мы его и подрежем, — тронул он «Жигули» с места.

— В Северный пока слетаем, у родичей наших до темноты потремся и с богом.

Мать жарила оладушки, когда красиво запел звонок, подаренный деду на работе по случаю его выхода на пенсию. Перевернув на шипящей жиром сковороде желтый кружок теста, она торопливо пошла открывать.

— Ох, басурмане, почему так долго глаз не казали?

— Здравствуй, мать. Извини. Эдьку ты недавно видела, а я занят почти всегда. Не обижайся, отец где?

— Раздевайтесь. На заводе, где же еще.

— Он ведь на пенсии.

— Черта с два его дома удержишь, так до гробовой доски ишачить и будет. Поговорил бы ты с ним, Олежка, мне ведь скучно дома одной сидеть, особенно зимой.

— Протолкую, мать. Сегодня обязательно потолкую с дедом нашим. Всю жизнь государство вместо денег ему грамоты почетные вручает, а ему видно и невдомек, что его дурят.

— Мойте руки и давайте чай пить, я оладьи стряпаю. Здравствуй, Леша, а этого парня я что-то не помню.