Олег Иконников - Большая Медведица

— Подозреваемый прав, — кашлянул Черноухов. — заберите куртку и еще раз напоминаю, тихо.

Еще одна долгая минута томительного ожидания закончилась тем, что сожительница бывшего председателя «Юникса» отрицательно покачав аккуратной прической головы, выдавила.

— Не он, у того были ноги другие.

Морщинистое лицо прокурора подернулось улыбочкой.

— Физиономия значит та, а вот ноги нет, так я вас понимаю? Давайте поконкретней, тот это человек, который стрелял в Манто или нет?

— Нет, не похож.

— Тогда все свободны, а вы пожалуйста распишитесь в протоколе опознания, вот тут.

Двадцать девятого Олег, Беспалый, Эдик, Агей и Слепой пили чай с блинами в кафе «Лотос» и поджидали Культурного. Глава городской мафии каждый день приезжал на «стрелку» ровно к двенадцати часам. За соседними столиками сидели только уголовники. Многих из этой братии «Святой» встречал за колючей проволокой и иногда в знак приветствия кивал то одному, то другому. Без пяти двенадцать к невысокому бетонному крылечку кафе подкатила серебристая «Тойота», подаренная Пал Палычу Калиной, и кряхтя, выбросив из нее худые ноги, старый бандюга спустя парочку минут подсел за столик первомайцев.

— Привет, шпана, решили значит проведать пенсионера. Расскажите про радость и горе?

— Все, как надо, кого только нашли из богатеев — обложили, шугаем короче коммерсантов. Секретарь тебе уже наверное доложил, что мы председателя «Юникса» двадцать пятого завалили?

Культурный, не ожидавший, что Святой ответит так откровенно, беспокойно оглянулся и понизил голос.

— Не так громко давай?

— Здесь ведь все свои вроде?

— Вот именно вроде. Так что на такие темы лучше базарить на рыбьем языке. Помощь нужна? Вообще-то какая вам помощь, — поскреб он чисто выбритую щеку, — если вы там барыг шмаляете. Тогда, братва, у меня до вас просьба. Нерчинск ведь от вас совсем рядышком, там зона строгого режима находится, да вы и сами знаете. — махнул Пал Палыч сухой рукой с «рыжим» браслетом на запястье. — Может возьметесь ее греть, силенок думаю у вас хватит. Денег на грев мы вам с городского «общака» выделим».

— У нас свой «общак» имеется и «капусты» в нем прилично, — Олег вынул из кармана брюк сто тысяч и положил перед Культурным. — Отправишь в крытую тюрьму Тулуна на «воров».

— Запиши, — подошедшему Нугзару приказал Пал Палыч, — от первомайской шпаны на «воров» сто штук, число пометь. В Нерчинск значит я никого больше не посылаю?

— Нет конечно.

— Ништяк, — упала гора с его плеч. — Уколетесь?

— А че, есть? — блеснул большими глазами Слепой.

— Сейчас сварганим.

— Мак уже подсох на корню, я думал у тебя бинты есть, а с сухого туго варить. — Святой перебил Слепого.

— Благодарю, Паха, мы «черняшкой» вмажемся, сейчас на рынок шагнем, а потом домой.

На базаре было, как на базаре. Шум и гам висели не только в высоком здании, но и вокруг него.

— Вешайтесь, вешайтесь! — орал что есть мочи в засаленней футболке с оторванными рукавами курчавый цыганенок у ржавых украденных с железнодорожного вокзала весов.

— Не вешайтесь, а взвешивайтесь, — поправил его Оелг„- а то всех клиентов распугаешь.

— Вешайся, дяденька, — упрямо повторил пацаненок, — не дорого, всего сто колов, нет двести, — сообразил он, что у этого путем прикинутого дяди можно раскуриться.

— Двести так двести, — ступил на шаткую площадочку Святой. — «Черняшки», шплинт, неси.

— Много?

— Десять грамм.

— За услуги сто рублей.

— Разумеется.

— И закурить.

— Не курящий я, Рома.

— А мне-то дело?

— Уговорил, родной, заметано. Чеши давай.

Пока цыганенок летал за «отравой», сходить с весов негласный закон рынка запрещал, и Олегу пришлось чуточку потерпеть под любопытными взглядами зевак, торговцев и покупателей. Немножко впереди весов остановился двухметровый детина с небрежно ложматым русым чубом на высоком лбу.

— Васька, сфотай меня?

Но матерый КГБэщник Ушатов сфотал не его, своего начальника майора Грознова, а парня на весах. Святой не обратил на них внимания, он ждал Рому, который, раздувая паруса пошитых бабушкой шароваров, мчался обратно к покупателю «черняшки».

— Деньги вперед.

Олег сунул в его грязную ладошку заранее приготовленные филки.

— Ты меня хоть взвешай для фортецала.

— Сто пятьдесят килограммов. — Сколько?!

— Точно не знаю, но отец сказал, что все человеки весят примерно одинаково, а весы все равно не пашут, так что отчаливай.

Проводив жигу первомайцев до выезда с Читы, ГБэшники вернулись к «Лотосу», от которого они с самого утра пасли Святого и его кодлу. Следующими в объектив «Кодака» попали Культурный и Секретарь.

На первом этаже управления ЗабГОКа постоянно дежурила вооруженная охрана, но начальника ОРСа они знали в лицо и поздоровавшись, пропустили его, а Олега тормознули.

— Пропуск. — потребовал бдительный страж.

— Он со мной, — отмазал его Ковалев и проводив Святого на третий этаж до приемной Разина, откланялся.

— Юрий Викторович, — догнал его словами в спину Олег — вечерком я к вам домой загляну.

Ковалев понял, что не просто так решил мафиози навестить его квартиру.

— Всегда рад тебе, Олег, всегда.

«Врешь, собака» — толкнул дверь в приемную Святой, и очутился словно в спортзале, битком заполненном людьми.

— Владимир Иванович у себя?

Средних лет секретарша согласно кивнула и выудив из красивого перламутрового стаканчика шариковую ручку, спросила.

— Вы записаны на прием?

— Он и так меня примет, позвоните.

— Извините, не имею права. Необходимо предварительно записаться и вам назначат день, и вообще кто вас пропустил сюда? Ну-ка, предъявите пропуск.

Олег, молча от нее развернулся, и прошагав по ковровой дорожке помещения до обтянутых кожей дверей с табличкой «директор», без стука вошел в кабинет.

Настроение у начальника ГОКа с самого утра было неважным и страждующих с ним встретиться просителей приемной, он под предлогом занятости не вызывал.

— Что вам нужно и почему врываетесь без разрешения, я занят, очень занят, — раздраженно чихнул Владимир Иванович, от чего покраснела его лысоватая башка. — Наталья Сергеевна, — добавил он перетрусившей серкетарше, — в чем дело, я же русским языком вам сказал — ни ко-го.

— Я — Иконников Олег, — спас он от дальнейшего разноса побледневшую девушку.

— Оставте нас и ни-ко-го.

— Понятно, Владимир Иванович, понятно, — выпятилась секретарша из кабинета. Хозяин кабинета, как впрочем и его посетитель видели друг друга впервые, но по наслышке уже бы ж знакомы.

— Кофе, сигару? — казалось оттягивает начало серьезною базара Разин.

«Как в кино, кофе, сигару, еще наверное и гаванскую» — но вслух сказал другое.