Олег Иконников - Большая Медведица

В час ночи подельники были в Чите. Ночевать отправились в ГОКовскую заежку, котероя как нельзя лучше состряпала им алиби.

Чтобы не промахнуться, Десяток завел будильник на три часа. Но спать не давала Людмилка, с трудной судьбой девчонка, не так давно выпущенная на вольные хлеба с Шилкинского детдома.

— Леша, бензином от тебя ужас как пахнет.

— Я шофером теперь наворачиваю.

— Не ври, у тебя и прав-то сроду не было.

— Я купил их.

— Дорого?

— За три литра бражки.

— У кого?

— У Алимова.

— У начальника милиции?

— Но.

— Вот вруша — дошло до нее, что Леха чешет, — а будильник на три часа зачем поставил?

— На работу чтобы не опоздать.

— Какая еще среди ночи работа?

— Опасная, — улыбнулся ей в плечо Десяток.

— Очень?

— Примерно как у сталевара, который в любую секунду может обжечься.

— Не пойдешь может, а Леша?

— Надо, родина требует, — резво сел он на кровати. — Пойду-ка я побреюсь, все равно ты, красавица, мне спать мешаешь.

— У тебя там и брить-то нечего, — хмыкнула Людмила. — Пошли лучше чай пить.

Будильник так и не зазвонил, без пяти три Десяток заткнул его голосистую глотку нажатием пальца на коричневую кнопку, торчащую из зеленого корпуса и стал одеваться. Из родительской комнаты с закрытыми глазенками, пошатываясь спросонок, вышел в одних трусишках младший братишка.

— Ванюха, ты куда? — натягивая свитер Леха, ночи становились все прохладнее.

— В туалет, а ты куды?

— В п… за мясом.

— Ой как вкусно, а ты скоро вернешься?

— Вот проснешься… — перестал вдруг Десяток шнуровать кроссовок и сидя на полочке для обуви, выпрямился. — Ванька, а это не ты случаем мне на подушке клей пролил?

— Не-е, — спустил братишка до колен трусы и шмыгнул в сортир.

— Ты, разбойник.

— Не-е, — пропищал тот из туалета.

— Клянись!

— Клянусь!

— Чем клянешься-то?

Ванюха призадумался, но только на секунду.

— Здоровьем матери.

В половине четвертого Леха согнувшись у слухового чердачного окна «Гермеса», расстегивал большую хозяйственную сумку, в которой покоилась десяти литровая канистра с бензином и вслушивался в тихую тишину дрыхнувшего без задний ног поселка. «Эх, хвост, чешуя, не поймал я ни х…» — включил он карманный фонарик и спустя пять минут, надыбал вентиляционную отдушину, из которой тянуло магазинным теплом. Тоненькой, чуть журчащей струйкой, бензин убежал вниз. Десяток чиркнул спичкой и отклонив корпус назад, бросил ее в вентиляцию, Снизу ухнуло так, что на крыше лопнуло несколько листов шифера. Цепанув пустую канистру, Леха спрыгнул на покрытую асфальтом землю и перемахнув через забор ближайшего от комка дома, огородами ушел с места преступления.

Поджидая Десятка, Людмилка бодрствовала у темного окна спальни и когда где-то в районе милицяи раздался взрыв и затем в черное небо взметнулся столб огня, она вздрогнула от леденящей душу догадки. «Сталевар, который в любую секунду может обжечься». Минут через двадцать отомкнув дверь своим ключом, в прихожку на цыпочках вкрался Леха.

— Все-то не спишь?

— Опять от тебя бензином несет за версту.

— Это худо, — начал разбалакиваться Десяток, — замочи, а, Людмилка, а то не дай бог… — менты подъедут, едва не проговорился он. — Работа у меня такая, понимаешь?

Как обычно в двенадцать Культурный был в «Лотосе». Посетители кафе, как всегда шушукались, балдели и раскуривались и, как всегда, только узрев первомайскую, «дикую», как называл ее Пал Палыч бригаду, он торопливо прошагал к ней.

— Привет, бродяги, спрашивайте, — сел Культурный за их столик, зная, что Святой без дел в Читу не заглядывает.

Грея о горячий стакан с чифиром ладони, Олег подробно рассказал о встрече с директором первомайского пищекомбината.

— Знаешь, Святой, — жевательная резинка мешала Пал Палычу говорить и выплюнув ее в щепотку, сделанную из худых пальцев, он продолжил, — председатель артели нам действительно отстегивает и уже скоро два года стукнет.

— Пал Палыч, мы ведь к вам в Читу не лезем. «И слава богу, дикая бригада».

— Пивной цех находится на нашей территории, пусть нам и башляет, у меня бригада большая, чем-то надо кормиться и вообще мы считаем выгоднее отобрать пивзавод у артели и отдать его пищекомбинату.

— Давай сделаем так, — предложил Культурный и засунул в рот замызганную пальцами жевачку, — сведем вот здесь в «Лотосе» председателя артели и директора пищухи — кто из них больше платить будет, тому и отдадим пивзавод. Если он все-таки останется у артели, то восемьдесят процентов оброка пойдет вам, а двадцать мне, но это уже чисто для показухи, артель должна видеть во мне силу.

— Так потянет, — чуть заметно, соглашаясь, кивнул Олег. — В санэпидстанции подвязки есть?

— У нас там плотно все схвачено.

— Новому председателю «Юникса» помощь кое-какая необходима, поможете?

— Базара нет, пусть в любой рабочий день к двенадцати подскочит сюда и меня найдет.

Заканчивали треп на крылечке кафе, под последними в этом году ласковыми лучами солнышка, на завтра выпадет снег, а из пятиэтажки, стоящей напротив «Лотоса», всю их шатаю снимали на видеопленку оперативники Министерства Безопасности. Святой сидел под колпаком, но пока этого не чувствовал. Ночью подельники вернулись в поселок. Жигуленок, крутанувшись возле сгоревшего до самого фундамента «Гермеса», покатил к дому Олега.

— До завтра, словимся на обеде в «Кристалле».

Где-то совсем рядом рванула граната. Не сговариваясь, приятели высыпались из тачки и припустили к восемнадцатому, от которого брызнуло звуком. Так оно и было, два огромных витража мелкими осколками усыпали тротуар.

— Интересно, кто это нас не боится? У меня дел под завязку, а вы обязательно отыщи те, кто обидел Валентину Антоновну, — зло харкнул в битое стекло Олег. — Разбегаемся, пацаны, сейчас легавые подъедут.

На четвертый после взрыва день к Эдьке и Агею, которые ужинали в ресторане «Березовой рощи» подсела официантка, которую недавно опозорил чернявый с «Фантика».

— Вы кажется шукаете того, кто в восемнадцатом витрины вышиб?

— Если знаешь что, расскажи, в долгу не останемся, — сразу вцепился в нее Эдик.

— Никому не проболтаетесь, что от меня услышите, пообещайте, а, парни?

— Говори, не бойся.

— Вон он, — чиркнула Ритка красивыми раскосыми глазами на парня, курившего у бара.

Клоун пахал грузчиком на мясокомбинате и выменял за приличный кусок говядины у солдат первомайской воинской части гранату. Девятого октября, пьяный в жопу, он плелся из ресторана домой и вспомнив, как директорша восемнадцатого когда-то насолила ему, швырул РГэшку в сторону ее частного теперь магазина. Сейчас, избитый до полусмерти, он валялся в багажнике Жигулей и трясясь от холода и страха прикидывал, куда же его везут. Машина остановилась у дома Святого. Эдька шустро вызвал на улицу старшего брата и в двух словах объяснил ему, что случилось. Восемнадцатый еще работал и дожевывая на ходу Ленкин один в сметане, Олег молчком привел к жигуленку Антоновну.