Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

Под стать моей жене была еще одна красавица в нашем селе – Ушкият Шихшабек-Гаджиева: среднего роста, светлая, чернобровая, косы до пят. Первым ее мужем стал царский офицер Магомед Гаджиев. Он почему-то дал ей развод. Скорее всего, из-за того, что у нее не было детей. Так все думали. Ушкият недолго ходила свободной. Засватал Пахрудин Казанбаев. Но вскоре женщина заболела и умерла, когда ей было чуть больше сорока лет.

Обращала на себя внимание еще одна дженгутайка – Суна-ханум. А все-таки краше моей Солтанат в ауле не встретили б вы – ни среди девушек, ни среди женщин.

Пять лет, что мы прожили вместе, как один день пролетели. У нас родились двое детей. Не знаю почему, они поумирали. Может, потому, что наши мамы продолжали враждовать, и это в конце концов привело к тому, что мы разошлись и обзавелись новыми семьями. Солтанат умерла пять лет назад.

Долгие годы я чабанил, ходил за овцами. Мне не было скучно. Товарищам рассказывал содержание «Тахира и Зухры», «Лейли и Меджнуна», «Бозигита». Многие суры Корана легко вспоминал. Из-за этого мой авторитет был довольно-таки высок. Да и физически мало кому уступал. Я мог брать под мышки по мешку муки и бегать.

Скука и уныние мне были чужды. Бывало, дождь пойдет, я воткну ярлыгу в землю и начинаю петь, танцевать: овцам на удивление, товарищам – на радость, а мне – удовольствие.

На моем веку пришлось быть свидетелем многого интересного. Видел Гоцинского, Узун-Хаджи, видел революционеров. Самым знаменитым дженгутайцем в мое время считался Юсуп-Кади, когда старшиной аула являлся Осман Гусейнов.

Почему я их упомянул? Оба они заботились о вдовах, предлагали выйти замуж за такого-то или другого, помогали деньгами, зерном, дровами, что было немалым подспорьем.

И с такими-то людьми жестоко поступили. Обоих сослали в Сибирь, а сыновей Юсуп-Кади – Мажита, Алихана, Абдулкерима и Азама расстреляли в родном селении Дженгутай.

В тот страшный день в перестрелке ранили одиннадцать моих односельчан.

После Солтанат я женился на родственнице Разият. Мы не один пуд соли съели вместе. Потом мы разошлись. Если идти на откровенность, то я был девять раз женат. Вы спросите причину. Во всем виновата Солтанат. Кого ни возьму, всем: и внешностью, и старанием – хороши, однако вспомню, какая сладкая была Солтанат, да мысленно начну с нею сравнивать, душу воротит. Чем дальше – тем больше. Нет, думаю, все-таки найду женщину лучшее нее. Вот так перебрал 8 человек, чтобы в конце концов в моем возрасте бобылем остаться. От Разият имею одного сына и двух дочерей.

В 1942 году меня призвали в армию. Сперва находился в Тбилиси, затем в Абхазии. Полгода учили военному делу. Затем бросили в бой под Моздоком. Пуля угодила в ногу. Домой ездил. Лечить помогал доктор Саенко. Был в Венгрии, в Будапеште снова ранили. Осколок угодил в затылок. Как остался в живых – одному богу известно. Под Моздоком погибли мои земляки Ибрагим Сахаватов, Умар Джалаев, а Бекмурза Мамаев и Салахбек Гамзатов были ранены.

Я даже в окопах не бросал молиться. Начну читать: «Аллаху акбар, кулху Аллаху ахад…» – сразу легче становилось, исчезал страх. Ни на минуту не расставался с хайкелем – талисманом. Когда в Венгрии переходили реку, я его спрятал под погон. В это время нас атаковали самолеты. Я потерял память. Когда очнулся – хайкеля не обнаружил. Зато в живых остался. Хайкель спас. Это точно. Держал уразу. И сейчас не отказался от поста, а молюсь только три раза. Такое разрешение дал наш кади…

После этих слов Шихабутдин Баймурзаев перевел дыхание, чтобы в очередной раз закурить папиросу «Прима». Наша беседа затянулась. Водитель несколько раз сигналил, давая понять, что пора возвращаться в Буйнакск.

Я задал долгожителю вопрос, который держу про запас ко всем старикам, чтобы в самом конце беседы спросить:

– Самый счастливый и самый печальный день в Вашей жизни?

Дженгутаец так ответил:

– Самое радостное было, когда в мою саклю вошла Солтанат. Печального было много. Не перечесть мне.

Я еще спросил:

– Что бы Вы хотели?

– Чем наша беседа, – сказал долгожитель, – я бы хотел, чтобы мне дали по мешку муки и сахара.

На этой ноте мы и расстались.

В блокнот я еще занес сведения о том, что у моего героя есть брат Изамутдин, младше его на два года, а другой – Зиявутдин умер в 90-летнем возрасте. Что ровесницей Баймурзаева является Равган Гамзатова, а Ахмет Алхазов моложе их на два года.

Абдурахман большую часть жизни провел в Эрпелях. Он приобрел известность как народный лекарь. В окрестных холмах и альпийских лугах собирал лекарственные травы и готовил настойки от самых разных болезней. Отличался Абдурахман еще и тем, что в день 50 раз молился. В дни уразы к нему приходили пожилые эрпелинцы для бесед на богоугодные темы.

Все бы ничего, да вот супруга его, рослая и некрасивая Айзанат, известна была сварливым характером, чем досаждала мужу. К примеру, если заставала Абдурахмана беседующим с невесткой на русском языке, она буквально взрывалась. Но однажды Айзанат пришлось обуздать свою гордыню.

Дело было так. Сын Айзанат Абуталиб влюбился в дочь Абдуллы Магомаева – Залму. Абуталиб считался достойным кандидатом ее руки: внешностью бог не обидел, по профессии учитель литературы, владеет кумыкским, аварским, русским, тюркским языками. Парень доброго нрава.

Но не тут-то было. Мать Залму – Сапият заартачилась: «Залму – не кто-нибудь, а дочь бывшего военкома Буйнакска, моего мужа Абдуллы. Она хлебный инспектор на пароходе «Шота Руставели». Подумайте над всем этим, прежде чем присылать сватов!» Сказав так, она, подбоченясь и сверкая глазами, исчезла из виду.

Абуталиб на «уазике» помчался в Эрпели, чтобы похитить девушку своей мечты. Однако Залму, которая шла к роднику с ведрами, отбилась от Абуталиба и подняла такой тарарам, что пришлось на предельной скорости уносить ноги.

Вот тогда-то на первый план выступила мать юноши – Айзанат. Она стала на колени перед Сапият. Но лед не растаял, та сказала: «Нет!» И тут же пожалела. Не успела Айзанат покинуть их двор, как твердокаменная женщина упала и разбила коленную чашечку. И, чтобы не накликать на свою голову еще одну беду, по совету военкома Абдуллы выдала дочь за эрпелинца.

А «Шота Руставели» дал прощальный гудок и ушел в очередной рейс.

В одном горном ауле жила девушка из богатой семьи с редко встречающимся у нас именем Эстери. Не то чтобы уж красавицей слыла она, но что-то было в ней, в ее глазах притягательное, неуловимое, отчего хотелось неотрывно смотреть на нее. Она втайне мечтала об Исмаиле из бедной семьи. Родители же намеревались выдать ее за другого. Однако девушка не захотела жить с человеком, который мог вести речь только о своих овцах да пастбищах.