Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой

Когда вернулся Алигаджи с заработков, родные ему рассказали, что его жену привлекают к общественной работе и что пожилые люди в селе осуждают ее. Ему не понравилась такая ситуация, но в открытую запретить жене исполнять поручения властей он не мог. Когда дочка подросла, Салихат активно взялась за работу, ее приняли в партию, избрали председателем сельского совета и параллельно она вела работу среди женщин села. Первым делом она добилась открытия в селе ясли-сада и школы, где стала учиться и ее дочь. Она ремонтировала дороги, мосты, решала проблемы села, помогала женщинам. Ее уважали в селе и в районе.

Летом 1937 года Алигаджи приехал домой и не обнаружил дома жену. Ему сказали, что она еще накануне уехала в селение Балхар на какое-то мероприятие и пока не вернулась оттуда.

Обычно такие мероприятия, сходы проводились в селах поздним вечером, когда люди освобождались от полевых и домашних работ. Потому Салихат с подругами иногда приходилось даже заночевать в том же селе, чтобы ночью не возвращаться по опасным дорогам.

Но в этот раз, узнав о приезде мужа, Салихат поспешила домой. Алигаджи с порога учинил ей допрос: где она бывает и с кем проводит ночи? Когда муж взялся за ремень, Салихат выбежала во двор и, второпях развязав лошадь, попыталась сесть в седло. В этот момент подбежал Алигаджи и в ярости вонзил в нее кинжал. Она вскрикнула и упала к его ногам.

Собрался народ. Лекари попытались спасти Салихат, позже приехали врачи из Акуша, но ее спасти не удалось. Поздним вечером Салихат скончалась. Алигаджи арестовали. Явились на похороны и гуйминцы, забрали с собой дочку Салихат, объявив, что они не оставят девочку у кровных врагов.

Состоялся суд, Алигаджи приговорили к расстрелу.

Дочь Салихат – Патимат выросла такой же красивой и талантливой, как мать. Ее, как круглую сироту, устроили в интернат в Махачкале, где она с отличием окончила школу. Затем она поступила на юридический факультет института в Москву, тоже окончила с отличием и стала первым дипломированным юристом-женщиной в горах. Долгие годы Патимат работала прокурором Ботлихского и Кайтагского районов, там же завела семью, родила двоих детей. В 1964 году она скончалась. Отцовская родня забрали ее из Ботлиха и похоронили рядом с матерью в селе Уллучара.

Шарафутдин – выходец из старинного и знатного рода кумухских узденов Рашкуевых, известный своими ювелирами и учеными-арабистами, предки которых разъезжали по всему миру. Об отцах, дедах и прадедах Рашкуевых шла молва и за пределами нашей страны. Старожилы Кумуха рассказывают, что двое Рашкуевых, братья Газимагомед и Султанмагомед (дяди Шарафутдина), в свое время работали в Китае, ювелирами, поставщиками императорского двора. Однажды китайскому императору так понравился серебряный с позолотой кинжал-необыкновенно тонкой и изысканной работы братьев Рашкуевых, что он пожелал непременно увидеть своими глазами мастеров-ювелиров, владеющих такой высокой техникой исполнения.

Братьев Рашкуевых пригласили к императору. Тот встретил их с большим уважением и признательностью, вручил им грамоты и велел придворным накрыть для гостей стол по этому случаю и, когда они уходили, на прощанье подарил им большую соломенную корзину, наполненную самыми искусными изделиями китайских мастеров. Там были фарфор и золотое шитье, ткани невиданной красоты и женские украшения, лучшие сорта чая. Эту корзину братья прислали в Кумух. Не успели Рашкуевы в Кумухе получить багаж, как весь Кази-Кумухский округ облетела весть о заморской корзине необыкновенной красоты и изящества, присланной братьями Рашкуевыми из Китая. Корзина эта, действительно была произведением искусства: сверху она закрывалась ажурной крышкой и запиралась, а что было внутри корзины, люди еще не знали. Когда же корзину раскрыли, изумленные, восхищенные люди разнесли по округу еще одну весть об изделиях невиданной красоты. И жители окружных сел ходили к Рашкуевым посмотреть на это чудо.

Отец Шарафутдина Рашку-Кади, так звали его в Кумухе, хоть его имя Магомед, тоже был ювелиром, но славился больше как ученый-арабист. Сыну своему Шарафутдину он тоже дал образование.

В молодости Шарафутдин сочинял стихи, был любимцем кумухской молодежи. Черноглазый и статный брюнет был необыкновенно хорош собой, ходил всегда в черной прилегающей черкеске. Юноша обладал светлым умом и благородной душой, избегал лишних слов и движений, был всегда уравновешен и никогда у него слова не расходились с делом. Дружил он с Курди Закуевым, впоследствии ставшим профессором Бакинского университета и классиком лакской литературы. Мать Шарафутдина умерла, оставив четырех сыновей, самому старшему из них Шарафутдину было четырнадцать лет. Рашку-Кади женился во второй раз на женщине по имени Ата, очень красивой и добропорядочной, у которой тоже была малолетняя дочь по имени Буву. В семью Рашкуевых вернулся опять уют и порядок, запахло парным молоком и свежеиспеченным хлебом. Рашку-Кади, будучи умным и практичным человеком, так поставил все в семье, что сыновья его не чувствовали отсутствия родной матери. И какое-то врожденное уважение и любовь к отцу заставляли детей, особенно Шарафутдина, во всем полагаться на отца, считаться с ним и заниматься тем, чем занимался отец. И когда впоследствии Шарафутдин и его младший брат Араби увлеклись прогрессивными идеями, Рашку-Кади поддержал их. Семья эта слыла в Кумухе примером взаимопонимания и согласия.

Окончив в 1902 году в Кумухе русскую начальную школу, Шарафутдин продолжал учебу у известных ученых-арабистов при кумухской мечети. Однажды вечером, возвращаясь с занятий из мечети, Шарафутдин и Курди шли мимо дома Гишиевых, окна которого выходили в сторону мечети. Из открытого окна донеслись голос девушек, одна из них читала стихи:

Любопытные парни остановились и как будто невзначай бросили камешек в открытое окошко. В окне появилась девушка с тетрадью в руках. Друзья знали ее, это была дочь Гишиевых Пирдоус. За ней появились еще две девушки. Увидев парней, Пирдоус смутилась, прикрыла окно и исчезла.

Через несколько дней, увидев Пирдоус, выходящую из мечети, Шарафутдин догнал ее и спросил, что за стихи она тогда читала подружкам.

– Стихи мои, – ответила девушка что очень удивило Шарафутдина, – но я знаю и чужие:

прочитала она стихи Шарафутдина.

– Откуда же ты их знаешь? – спросил смущенный Шарафутдин.