Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

Риду не удалось повлиять на отцовские взгляды, такое вряд ли было возможно, да он и не стал тратить на это время. Перед ним была более широкая аудитория для обращения. Мышление Рида изменилось как раз в то время, когда он стоял на пороге самых плодотворных лет своей жизни — как актер и как радикал.

В конце 60-х в среде американских актеров Италия считалась вторым Голливудом. Клинт Иствуд, Юл Бриннер и другие артисты отправлялись на юг Европы на киносъемки. Наряду с той холодностью, с которой Голливуд относился к Риду, итальянское гостеприимство казалось теплым, словно легкий ветерок Средиземноморья. Рид был нарасхват у кинорежиссеров, и он приступал к съемкам сразу же, как только запускалось производство их фильмов. Итальянские режиссеры приглашали его на главные роли вместе с такими известными актрисами, как Анита Экберг и Надя Тиллер. В 1967-м вышел фильм «Баккару» (Buckaroo). В 1968 — «Двадцать шагов к смерти» («Twenty Steps to Death») и «Три цветка» («The Three Flowers») совместного итало-испанского производства. А в 1969-м он снялся в картинах «Смерть стучится дважды» («Death Knocks Twice»), «Бронебойный бэби» («Machine Gun Baby Face»), «Сородичи Зорро» («The Cousins of Zorro») и «Пираты Зеленого Острова» («The Pirates of the Green Island»). Всего после приезда в Италию Рид сыграл в восьми фильмах.

Но именно с выходом кинокартины «Прощай, Сабата» («Adios Sabata») в 1968 году Рид оказался соблазнительно близок ко всеамериканской славе, избегавшей его почти 10 лет. Фильм был одним из серии спагетти-вестернов, снимавшихся в Италии, но с расчетом на американскую аудиторию. Ведущая роль в нем была отдана известнейшему актеру того времени — Юлу Бриннеру. Боготворимый за роль в фильме «Король и я» и главную роль в классической картине 60-х «Великолепная семерка», Бриннер все еще являлся знаковой фигурой, несмотря на то, что в последнее время кассовые сборы его фильмов не оправдывали ожиданий. Имя Рида значилось вторым после Бриннера, и роль давала ему возможность присутствия на экране вплоть до финальных титров. Голливудская студия «Юнайтед Артистс» выпустила фильм в прокат США в 1971-м, но еще в период съемок этой картины Рид убеждал себя в том, что, наконец-то, американские зрители, и что еще важнее, американские режиссеры увидят его работу и пригласят сниматься в главных ролях своих фильмов. Увы, — хотя этот фильм до сих пор периодически появляется в эфире кабельных телеканалов, — звонков из Голливуда так и не поступило. Поведение Рида на съемках также менялось. Частенько по утрам он вставал и произносил речь перед остальными членами съемочной группы, рассказывая им о своем видении проблем мира. Он говорил о помощи бедным, об освобождении от дискриминационных ограничений чернокожего населения Америки, о выводе американских войск из Вьетнама. «То были неглубоко мыслящие люди, и они этого не выносили, — говорила Патриция. — Я сказала ему: "Дин, собери столько денег, сколько сможешь, чтобы иметь возможность сражаться деньгами против денег". Богатые отправляли "к черту Дина Рида". Он злил Юла Бриннера. Когда Дин проходил мимо, Юл говорил: "Вот коммунистический ублюдок"». [147] «То были неглубоко мыслящие люди…» — Интервью Патрисии Рид Уилсон, 18 августа 1998 г.

В августе 1967, в перерыве между съемками, Рид и Патриция поехали в горы, на знаменитый горнолыжными трассами курорт, расположенный недалеко от Рима. В летнее время курорт также пользовался популярностью благодаря своим живописным пейзажам. Супруги совершили поход в лес, и Патриция соорудила навес из веток. Пара чуть было не распалась накануне Рождества 1966 года, чуть позднее возвращения из российского турне. Тогда Патриция улетела в Калифорнию, пару месяцев жила у матери и в течение нескольких недель встречалась с игроком Американской футбольной лиги. В итоге Рид отправился за ней в Калифорнию, и они помирились. Теперь супруги вновь собирались предпринять попытку заиметь ребенка и хотели зачать его высоко в горах под звездами. Тем вечером они приготовили ужин на костре. И пока летнее солнце скатывалось за горные вершины, а сумерки сменялись темнотой ночи, Дин и Патриция сидели у огня, потягивали вино и вели беседу. Рид погладил длинные волосы жены, и, целуя, принялся расстегивать ее блузку. Неторопливо освободив друг друга от одежды, они насладились любовью, позволив прохладному ветерку гор ласкать их обнаженные тела. [148] «В августе 1967…» — Интервью Патрисии Рид Уилсон, 18–19 августа 1998 г.

Короткое время спустя доктора подтвердили беременность Патрисии. Рид отправился в Монголию, и эту поездку в итальянской прессе сравнивали с путешествиями итальянца Марко Поло, несколькими веками ранее. Вряд ли эти приключения равновесны, но все же представление рок-н-ролла еще одной находящейся во власти коммунистов стране освещало неизведанные маршруты. Рид путешествовал по региону, отправлял снимки и рассказы для публикаций в итальянских газетах и встречался с Далай-ламой. Через месяц он вернулся к жене с подарками из тончайшего шелка. [149] «Короткое время спустя доктора…» — источник тот же.

Беременность Патрисии протекала трудно, несколько недель она находилась на сохранении. И мать, и отец ребенка очень волновались. Они уже столько раз в разных странах проходили сквозь это испытание: радость от провозглашенного вердикта врачей о беременности, предвкушение появления ребенка на свет и затем опустошительное отчаяние от того, что что-то было не в порядке и тело Патрисии отторгало плод. Рождение здоровенькой малышки в римском госпитале 2 мая 1968 года супруги восприняли как чудо. После семи неудач наконец-то держать на руках дитя своей любви — это событие глубоко потрясло обоих родителей. Охапки роз, взгроможденные в больничной палате Ридом на грудь жене, чуть не лишили ее возможности дышать и напрочь перекрыли запахи дезинфицирующих средств, обычно применяемые в госпиталях. Он держал на руках Рамону, ворковал с ней и затем, вернувшись домой, сделал то, что в особые моменты жизни делал часто. Он писал. На этот раз — письмо, адресованное дочери, которую нарекли Рамона Чимене Гевара Прайс Рид. Во многом это письмо поразительно напоминает ранние письма Рида, которые он прежде писал в день своего рождения. В этом письме к дочери Рид подытоживает то, что ему удалось узнать на своем жизненном пути, и называет тех, от кого он приобрел эти знания.

«Дорогая Рамона,

Это мое первое письмо к тебе, моей дочурке, так неожиданно быстро появившейся на свет 2-го мая. Патрисия и я выбрали сегодня тебе имена, и я уверен, что ты обязательно оценишь каждое из этих пяти очень разных имен по достоинству… Пять имен — достаточно много, я знаю, но для каждого из них имеются свои основания.