Чак Лашевски - Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида

Он поцеловал на прощание дочку, запрыгнул в машину и умчался обратно в Лос-Анджелес.

Через несколько дней Рид с женой приземлились в Международном аэропорту Миннеаполиса и Сент-Пола штата Миннесота, где их встретил Давидов. Марв отвез супругов в свою небольшую квартиру, расположенную рядом со студенческим городком Университета Миннесоты. Давидов уже организовал несколько встреч для своего друга, и на следующее утро они отправились проводить остальные. Марв, многие годы возглавлявший антивоенные протесты, был хорошо известен репортерам и редакторам газет. Он связался с сотрудниками «Миннеаполис Трибюн», крупнейшего печатного издания штата, и, рассказав им о приезде Дина Рида, предоставил биографию певца и предупредил о его намерении выступить в поддержку Чили. Редактор попросил Давидова привести Рида для интервью. «Когда я о нем рассказывал, они несли полный вздор, — вспоминал Давидов о редакторах из «Трибюн». — Так что я попросил Рида прихватить свою гитару. Он начал петь, вся работа остановилась, люди стали собираться, и мы дали интервью». [217] «Когда я о нем рассказывал …» — интервью Марва Давидова, июнь, 1996 г.

Следующая встреча состоялась в университете, где Давидов всегда мог рассчитывать на благодарного слушателя в студенческой газете «Миннесота Дейли». Редакция газеты располагалась в здании «Мерфи Холл», в тридцати метрах от Мола. Мол — центр университетского городка, представляющий собой парк с травянистыми площадками и аллеями, в обрамлении величественных кирпичных строений с учебными аудиториями и здания библиотеки. С одной стороны от Мола, к которой ведет пешеходный мостик, расположен университетский Развлекательный комплекс. С другой стороны, на приподнятой каменной площади с выходом на аллею, — здание Концертного зала. После интервью в студенческой газете «Дейли» Рид вышел на аллею и повернул направо, к Концертному залу. Лето, лучшее время года в Миннесоте, уже наступило, и тени от вязов покрывали траву на лужайках. В летнюю сессию студенты развлекались играми с фризби («летающей тарелкой») или просто валялись на газонах, болтая с приятелями. Также в это время года часто на площадь выставляли микрофон, с тем, чтобы любой желающий — от студенческих организаций, политиков и до странствующих евангелистов — мог обратиться к студентам. Давидов заметил одиноко стоящий микрофон и предложил своему другу исполнить несколько песен для прохлаждающихся студентов и привлечь дополнительный интерес. Рид так и поступил. Однако студенты не проявляли особой заинтересованности, в то время как несколько советских граждан, оказавшихся с визитом в университете, были поражены, увидев американского певца, выступающего на расстоянии менее чем в пятьдесят шагов от зрителей. Они начали выкрикивать его имя, и в конце концов Рид подошел побеседовать с ними. Должно быть, они были немало удивлены тем, что имели возможность такого тесного общения с артистом, равно как и тем, какое малое количество людей обращало на него внимание. [218] «Также в это время года…» — источник тот же.

Тем вечером Рид выступал в университетском клубе — переоборудованном особняке на богатой улице Саммит Авеню в столице штата Миннесота Сент-Поле. Примерно 250 человек заплатили за то, чтобы услышать выступление Рида. Между исполнением песен он убеждал аудиторию в необходимости написания посланий сенаторам и представителям в конгрессе с требованием прекратить поддержку диктаторского режима Пиночета. [219] «Примерно 250 человек…» — ежедневная газета Сент-Пола «St. Paul Pioneer Press», 19 июня 1975 г.

Проведя четыре дня в «Городах-близнецах» {21} 21 столичный район штата, образованный примыкающими друг к другу городами Миннеаполис и Сент-Пол — прим. переводчика , Дин и Вибке Рид покинули Соединенные Штаты и вскоре оказались дома, в Восточном Берлине. А всего несколько месяцев спустя Давидов получил такое письмо:

«Дорогой друг, товарищ Марв, сейчас в СССР я даю концерт солидарности с народом Чили. Но не как советский певец Дин Рид, но как американский певец Дин Рид. В этом году получил Премию мира от правительств Венгрии и Чехословакии. Но самая хорошая новость — Вибке беременна, и скоро в мире станет на одного революционера больше. Надеюсь, что ты в порядке, счастлив и трахаешься в той же кровати, где у нас с Вибке случился самый лучший трах во всех Соединенных Штатах. Люблю тебя, Дин». [220] «Дорогой друг, товарищ Марв…» — письмо от Дина Рида, предоставлено Марвом Давидовым.

17 мая 1976 года Вибке дала жизнь еще одной девочке Рида, которую назвали Наташа.

Через год Риду представилась возможность подтолкнуть к социалистическому пути еще неопытную испанскую демократию. Наряду с Чили и Аргентиной он считал Испанию своей землей, своим домом. Хотя Рид никогда не имел тесных связей ни со страной, ни с ее людьми, как это бывало с чилийцами, Испания стала пристанищем для него и Патрисии на пути бегства из Аргентины. Там он снялся в нескольких картинах и часто проводил по несколько недель или месяцев в Мадриде и его пределах. Испанское правительство являлось для него дискомфортным, в 30-х годах при помощи нацистской Германии в Испании воцарилось фашистское диктаторство Франсиско Франко, а после войны оно поддерживалось западными демократиями, включая Соединенные Штаты. Как это ни удивительно, за исключением неповиновения вдвоем с Патрисией закону о запрете прилюдных поцелуев, Рид не высказывался на темы Испании, ее правительства и отсутствия гражданских свобод. Но в конце 1975 года Франко наконец отправился в мир иной, и в лице короля Хуана Карлоса в стране была восстановлена монархия. В 1977-м Карлос объявил свободные выборы в демократический парламент, и, увидев шанс для коммунистов получить места и управлять народом, Дин Рид направился к югу на помощь. Он выступал с песнями на митингах коммунистов и заявил, что на одном из собраний присутствовали около 200 тысяч. Рид перенес свою политику на улицы, что естественным образом повлекло за собой неприятности.

«Однако выборы, конечно, еще не полностью свободные, — написал он Патрисии. — Например, конечно, никто не в состоянии за один день по закону короля изменить поведение полицейского, который избивал и мучил людей в течение предыдущих сорока лет. В понедельник по центральным улицам города проехали сотни автомобилей, набитых фашистами, которые всех приветствовали гитлеровским салютом. Я шел по улице с итальянским сенатором-коммунистом, и мы отвечали на фашистские провокации поднятыми вверх кулаками. Неожиданно заскрежетали тормоза двух полицейских джипов, из которых выпрыгнули примерно 7–8 полисменов в полном боевом обмундировании. Главный посмотрел на меня, указал пальцем и заорал: бейте его, бейте его! Один полицейский приблизился ко мне и попытался ударить меня дубинкой по голове. Я блокировал удар рукою. А в это время мой итальянский товарищ уже драпал по направлению к Риму! Я закричал командиру: "Что ж вы нападаете на нас, ведь фашисты там, и это именно они провоцируют!" Старший сделался красным и заорал: "Сильнее, сильнее, бейте его сильнее! " Меня ударили еще раз, прежде чем я решил, что не стоит урезонивать этих гребаных фашистов. Итаааак, как ты понимаешь, состоявшиеся выборы были настолько свободны, что дальше некуда!». [221] «Он пел на митингах коммунистов…» — письмо Дина Рида из Мадрида Патрисии Рид Уилсон, 18 июня 1977 г.