Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

— В войне нет никакой необходимости, и как глупцы этого не понимают? Если бы фюрер поручил это дело мне, я бы позаботился, чтобы у Германии было свое место под солнцем и мир для целого поколения — но без войны».

Но в то же время, как главнокомандующий люфтваффе и диктатор германской промышленности, он обязан был готовить Германию к войне, и Томас фон Кантцов, отдыхая на озере у Каринхалле или возвращаясь с прогулки по лесу, постоянно видел подъезжающие и отъезжающие лимузины. У дверей зала совещаний стояли вооруженные охранники, а изнутри доносился гул голосов, через который то и дело прорезался пронзительный, полный раздражения голос Геринга.

В череде тех совещаний одним из наиболее важных было то, которое он провел с руководителями германской промышленности. Геринг заявил, что над Европой висит угроза войны и виноваты в этом евреи. Промышленность Германии должна быть в состоянии принять вызов. Она же производила все еще слишком много потребительских товаров для внутреннего рынка.

— Что значит ваша продукция для отечественного рынка на фоне глобальных интересов нации? — спрашивал он. — К сожалению, так думают еще очень многие.

Вглядываясь в сидевшую перед ним аудиторию, Геринг заметил, что одно лицо отсутствует. Не было Фрица Тиссена, могущественного рурского магната, и он не знал, что с ним. После совещания он спросил у Мильха, который тоже был здесь, что случилось с Тиссеном, но тот тоже был не в курсе.

Тем же вечером Геринг позвонил в Эссен, связался с Тиссеном, и тот, пробормотав извинения, сослался на недомогание, однако Геринг, который знал его уже многие годы, чувствовал, что здесь что-то не так. Поддавшись внезапному порыву, он заявил промышленнику, что через несколько дней приедет в эссенскую «Националь-цайтунг» на встречу акционеров (Геринг являлся одним из главных держателей акций этой газеты, которая была его главным рупором в Германии. Фриц Тиссен финансировал покупку его доли акций — так же как помог Герингу деньгами, когда тот вернулся в Германию из Швеции) и что он воспользуется этой возможностью, чтобы увидеться с ним. Часть этого путешествия Геринг проделал на своей новой моторной яхте «Карин-И», которая была пришвартована в небольшом городке на Рейне с Робертом Кроппом в качестве рулевого и в назначенном месте приняла его на борт. Встретивший его Тиссен выглядел бледным, озабоченным и нервным и на расспросы Геринга отвечал уклончиво. В конце концов он сознался, что ему не нравится то, какой оборот в последнее время принимают события. У него имелись источники информации во французском правительстве, и то, что он узнал из них, сильно его встревожило. Известно ли Герингу, осведомился Тиссен, что германское правительство, с очевидного одобрения Гитлера, нащупывает почву на предмет заключения соглашения с Москвой? Казалось совершенно неправдоподобным, чтобы кому-то в нацистских верхах в голову могла прийти мысль заключить пакт с красными, но если это было правдой, то подобная дипломатия могла обернуться трагедией для Германии, ибо она открывала дорогу силам большевизма.

Геринг очень хорошо знал, что информация Тиссена верна, ибо он сам подсунул ее французскому правительству. 2 мая 1939 года он поручил Карлу Боденшатцу провести встречу с Полем Штеленом, в ходе которой помощник Геринга заострил внимание француза на последней речи Гитлера, которая была яростно анти-польской, но не содержала ни одного упоминания о Советской России.

— Поляки думают, что они могут быть заносчивыми и самонадеянными в отношении Германии, — заметил Боденшатц, — потому что они надеются на поддержку Франции и Британии и рассчитывают, что в случае войны получат материальную помощь от России. Они дурачат сами себя. Точно так же, как фюрер не стал решать проблемы с Австрией и Чехословакией, не заключив предварительно секретного соглашения с Италией, он не будет разрешать напряженные отношения с Польшей, не достигнув предварительного согласия с Советской Россией… На этот раз войны на два фронта не будет.

Геринг постарался уверить своего встревоженного доброго друга Фрица Тиссена в том, что фюрер знает, что делает, и что переговоры с Москвой затеяны только для того, чтобы удержать мир от войны. Геринг остался у Тиссена ужинать и снова обошел его дом, чтобы в который раз полюбоваться статуэтками Майоля и восхититься картинами Каналетто, Рембрандта и Эль Греко. Ему и в голову не могло прийти, что человек с таким состоянием и художественными великолепными ценностями уже близок к тому, чтобы пойти на решительные шаги, радикально изменившие его жизнь.

Как вы уже поняли, отношения Геринга с его «партайгеноссе» никогда не были особенно близкими, но отныне начали резко ухудшаться. Гиммлер постоянно пребывал в холодной ярости из-за непрекращающегося вмешательства в его антиеврейские мероприятия и просил Гитлера предостеречь Геринга от привычки идти на поводу у «сентиментальных слабостей» жены. Риббентроп подозревал (и вполне справедливо), что Геринг не питает доверия к его дипломатическим методам и полон стремления показать, что способен выполнять возложенные на него миссии лучше него, потомственного дипломата. А тлеющая неприязнь между ним и Геббельсом разгорелась в открытую враждебность.

Виной тому послужило аморальное поведение Йозефа Геббельса. Геббельс был постоянно озабочен личной жизнью и, несмотря на свой небольшой рост и хромоту, пользовался успехом у женщин: его дневники изобилуют описаниями его амурных побед. Став главным распорядителем германского кинематографа — в силу того что он являлся министром пропаганды, — Геббельс не преминул воспользоваться своим положением и принялся шантажировать молодых киноактрис.

Гитлер с терпимостью относился к сексуальным похождениям своих главных помощников (хотя к себе на завтрак, чай, обед и ночные кинопросмотры он позволял им приходить только с женами), но активность Геббельса превысила все границы, а унизительное положение его очаровательной жены Магды настолько громко обсуждалось, что он сделал «маленькому доктору» внушение вести себя более благоразумно. Геббельс обещал исправиться и стал повсюду являться со скорбно-страдальческим лицом и уныло демонстрировать свою благопристойность.

Однако на самом деле у него разыгрался еще более бурный, чем когда-либо, роман с известной чешской актрисой Лидой Бааровой, темноволосой красавицей с парой самых длинных в Германии ног. Геббельс был уверен, что сохраняет эту связь в тайне, и пришел в ярость, когда обнаружил, что Герингу и Эмме все известно.

Как они могли все узнать? Зная о прослушивающей службе Геринга, он стал думать о способе, как ему избежать третьего уха всякий раз, когда он хотел поболтать со своей последней пассией, и придумал: специалисты подключили его к линии личного телефона Эммы Геринг, и он стал пользоваться ею для ведения долгих страстно-эротических бесед с Лидой Бааровой.