Василий Соколов - Избавление

- Товарищ подполковник, все в порядке, - вмешался Нефед Горюнов. - Мы самый раз поспели... С вами-то, правда, случилась оказия... Позвали фельдшерицу из санпункта...

- Зачем? Ради меня? - привставая на локте, удивился Костров.

- Мы же боялись, а вдруг что-нибудь опасное... Но все обошлось ладно. Комком асфальта задело... Только задело... - успокаивая и самого себя, говорил Нефед. - Ну вот мы с Вилли остались при вас, повозку искали, а остальные ребята, немного отдохнув, ударили по немцам с тыла, когда наши-то встали.

В это время-Вилли Штрекер, порываясь что-то сказать, поглядывал в сторону, на уцелевшие дома, наконец собрался с духом, заговорил. Он посчитал возможным отпроситься, чтобы побывать дома, хоть узнать, живы ли родители. Костров согласился. И, будто навсегда прощаясь, Вилли приблизился вплотную к Кострову, стараясь обнять его, затем Нефеда Горюнова, и в самый последний момент на обрывке газеты начеркал свой берлинский адрес, подал Кострову.

Уходя, Вилли оглядывался и махал рукою.

- Получилось ловко с выходом в тыл. Такую заваруху подняли у немцев! - продолжал прерванный разговор Нефед Горюнов и тяжело вздохнул: Да мало осталось наших-то из группы. Тубольцева ужасно как жалко. Навылет в живот пуля прошла. И того инженера немца кокнуло. Не дождались...

Костров медленно перевалился за борт повозки, хотел подняться.

- Нежелательно вставать-то! - напомнил Горюнов, усаживая его вновь на повозку.

- Ничего. Беда со мной невелика, а вот они... Как же так?

- Не тужите, товарищ подполковник, не они, так другие... Кому-то и погибнуть... Так что... в медсанбат вас приказано везти, вот пришла лекарша наша, сестричка, - через силу заулыбался Горюнов, указав на ставшую у повозки девушку в белом, забрызганном кровью и обляпанном желтой грязью халате.

- Меня? Везти? - взмолился Костров. - Да вы что, в своем уме?

- Не разговаривайте, больной! - перебила сестра и настойчиво попыталась уложить его в повозку.

- Погодите... Сестра, слышите, отвяжитесь! - переходя явно на грубый тон, возразил Костров и, видя, что окрик и властный голос на нее не действуют, начал успокоительную воркотню: - Сестричка, миленькая, да я вас, да я... жениха вам сосватаю, разрешите только быть при сем историческом акте, когда вон тот с куполом рейхстаг будут штурмовать... Костров взял ее за локоть.

Но сестра была неумолима:

- Мне приказано доставить вас в медсанбат. Ложитесь, потому как вы неходячий больной. Поглядите на свою коленку!..

- Ну и что с ней? - Костров ощущал ноющую боль в ноге, но, стараясь показать, что ничего страшного не произошло, начал было закатывать штанину и посмеиваться. Сестра проворно надрезала штанину.

Только сейчас Костров увидел коленку и поморщился, глядя на опухоль. Сжав зубы, перемогал боль и смотрел на сестру, выдавливая из себя веселое настроение:

- Сестричка... Простите, как вас зовут?.. О, Аришка! Вы умница и знаете, что это такое для фронтовика: увидеть штурм рейхстага. А с ногою у меня в сорок первом случилось... Старая болячка. Подвернулась нога...

- Кончайте, товарищ... - она, видимо, хотела сказать "подполковник", но вовремя поправилась, - товарищ раненый, не заговаривайте мне зубы. Будете упрямиться - позову командующего, они мне все знакомы, и хозяин враз уложит вас в повозку!

- Милая, ну не надо быть такой строгой, - продолжал упрашивать Костров. - Вам это не идет. В конце концов, должны и вы присутствовать при таком историческом акте, как взятие рейхстага. Приедете домой, спросят, как наши брали рейхстаг, а вы будете моргать глазами? Кивать на соседа, видевшего взятие рейхстага по картинкам: дескать, он подробнее расскажет. А сейчас вы же рядом, и не взглянуть...

Это последнее веское соображение подействовало на сестру завораживающе. Она поглядела в сторону рейхстага и сказала вполне серьезно:

- Сумели все-таки уговорить.

- Сестра, как можно? - продолжал наступать Костров. - Вернетесь с войны, у вас пойдут дети, все - вылитая мама... Будут спрашивать: "Мамка, расскажи, как вы брали рейхстаг". А что вы могли бы сказать, если бы не уговорил, - ума не приложу! А вот теперь... Да ты, Нефед, не слушай, а правь лошадь поближе к рейхстагу, сама просит отпустить удила! расхрабрился Костров и, приподымаясь на локте, придвинулся к передку, освободив место для сестры: - А вы, сестричка, тоже присаживайтесь рядом. Наблюдательный пункт, скажу вам, очень современный. На колесах, передвижной, таких еще ни у одного командующего не бывало, даже у самого Жукова! Садитесь-садитесь, вот так...

Сестра села возле него, поглядев при этом на Горюнова и заметив извиняющимся тоном, что за больным нужен присмотр; добавила, уже обращаясь к Кострову:

- Вы старайтесь без этих эмоций... Не приподыматься. Вам это вредно.

- Конечно, сестра. Зачем волноваться, ведь не наших же колотят. Берем рейхстаг! Металла-то сколько валят на него. Прямо гибель Помпеи!

Повозка продвинулась в сквер с обшарпанными деревьями, поближе к месту сражения. Остановились у развалин дома, под высоким, распустившим листву каштаном. Старшина Горюнов задал лошади корм, повесив ей на морду мешок с овсом.

Костров и Аришка тем временем наблюдали за полем сражения. Отсюда было хорошо видно напоминающее громадную клетку зверинца здание рейхстага - один из главных объектов, за который велось сейчас сражение. Кострову было удивительно радостно (точно на время заглушил в себе боль), и он все больше воодушевлялся, глядя, как наша пехота метр за метром приближалась к рейхстагу.

- Смотри, Аришка, и запоминай, что соседям, детям после рассказать, как наши их... навернули! - внушал Костров. - Они, окаянные, пол-Европы заарканили и двинулись на Советскую Россию, чтоб, значит, жизненное пространство себе обеспечить. Ишь чего захотели! Нахрапом, клиньями танков да живыми фигурками в касках пройти в наш огород. И забрели... Огородик наш, сама знаешь, Аришка, большой, изобильный. Все в нем есть, да только для званых гостей... а чумным, да еще балующим огоньком даем заворот. Такой, что и костей не соберут! - разохотился Костров.

- И то верно, - невольно поддакивала Аришка. - Пирогами с изюмом угощаем, когда к нам-то подобру жалуют.

- Пироги небось немецкая военщина попробовала, - не удержался старшина Горюнов, который все еще стоял у лошади, опасаясь, что она может рвануть с испугу. Встряв в разговор, Нефед охотливо продолжал: - Тошно им стало, застряли наши съедобья у них в горле. Потому что та закусочка была начинена свинцом, нашим крепким уральским металлом... Ох и сытно же накормили, прямо до отвала и под Москвой, и в Сталинграде, опосля на Курской дуге... Уж тут, за границей, добавочку вволю давали!

- Ах, мерзавец, куда забрался, - перебил Костров. - Вон на третьем ярусе, с площадки миномет палит... Наши-то вблизи не видят. Эй, ребята! крикнул Костров, но его не услышали. - Нефед, давай быстрее к артиллеристам, укажи цель... Ведь ненароком побьет.