Луи Буссенар - По Гвиане

Я все еще что-то говорил, а незнакомец внимательно слушал.

Но, когда я стал живописать наши страхи и затруднения, связанные с поисками жилья и питания, мужчина улыбнулся, а затем рассмеялся от всего сердца.

— Думаю, у вас все уладится, — сказал он тихо и продолжил: — Мне нравятся ваши мысли. Обычно я не люблю много говорить. Уже много лет я живу в лесах Гвианы и был бы счастлив оказать услугу человеку, который желает добра этой стране. У меня есть комната в городе, живите в ней. Через два часа я смогу найти вам кухарку. Так что вам не придется жить на улице и голодать. Надеюсь, вы согласитесь.

Услышав это предложение, сделанное с такой подкупающей учтивостью, я поступил так, как поступил бы любой на моем месте. Я поднялся и протянул руку незнакомцу, который с силой пожал ее, что говорило о натренированности его рук.

Я сразу же перешел на дружеский тон с человеком, который так неожиданно становился моим хозяином.

Я узнал, что моего нового друга зовут Казальс, что ему 35 лет, что ранее он служил в морской пехоте и вышел в отставку с нашивками унтер-офицера.

В течение четырех лет он живет в лесах и почти не посещает город.

Сама судьба привела меня к Казальсу, золотоискателю, другу и компаньону Лабурдетта. Имена этих двух людей здесь более известны, чем имена завсегдатаев Больших бульваров в Париже.

Казальс, Лабурдетт… Недавно я читал путевые заметки господина Крево. Именно там я встретил имена этих двух бесстрашных золотоискателей. К сожалению, им отведено в книге слишком мало места, учитывая их заслуги и особенно ту помощь, которую они оказали французскому путешественнику. Именно они спасли жизнь доктору Крево, который без них умер бы от голода и усталости. Неужели он забыл?.. Но в этой богато иллюстрированной книге не нашлось места для таких драматических событий. Простите за довольно сумбурное изложение. Но я пишу это письмо спустя три недели после прибытия в Гвиану, когда наша взаимная симпатия перешла в прочную дружбу, и мое перо скачет галопом по строчкам, ибо я спешу побольше рассказать о человеке, в обществе которого на днях отправляюсь в путь, отдавшись на милость компаса.

Итак, мне пришлось прервать последовательный рассказ, чтобы пообстоятельнее остановиться на личности Казальса.

Десять лет тому назад Казальсу оставалось служить еще три с половиной года. Он был образцовым служакой, но, как и многие унтер-офицеры элитных войск, являлся республиканцем. Во времена Империи это считалось страшным преступлением и явилось главной помехой в получении им золотых эполет. Награды и звания в те времена чаще получали маменькины сынки, а не эти мужественные ребята, которые сражались с оружием в руках, а не вальсировали на балах.

Казальс к тому же был родом из Восточных Пиренеев, а значит, обладал сильным характером и неукротимой энергией горцев. Желать — для него значило исполнять желание. Он сказал себе: «Тебе 27 лет, и у тебя нет никакой надежды на получение наследства, как и на продвижение по службе. Но есть Гвиана с ее золотыми россыпями, с ее таинственными богатствами. Не пора ли приоткрыть скрывающую их завесу и осуществить то, о чем мечтали многие, но так и не посмели или не сумели это сделать. Одни погибли, другие отступили. Ты должен выжить, ты должен стать миллионером. Поживем — увидим!»

На данный момент Казальс вместе с Лабурдеттом владеют четвертью золотого прииска. За последний месяц на прииске добыли двадцать килограммов золота, что составило шестьдесят тысяч франков дохода. После вычета двадцати тысяч франков за пользование прииском оставалось сорок тысяч на четверых. Я не Барем [45] Барем — популярная при жизни автора книга готовых исчислений (по имени издателя Барема). , но знаю, что мой друг ежемесячно кладет в карман десять тысяч франков, заработанных честным трудом, и это вполне справедливо.

Унтер-офицер Казальс взял трехмесячный отпуск и уехал в гвианские девственные леса, настоящий ад, над которым ежедневно поднимался густой туман, называемый «саваном для европейцев». Срок отпуска закончился, продлить его не разрешили и потребовали расстаться с военной службой. Он согласился и, терзаемый лихорадкой, навсегда уехал в Гвиану.

Один предприниматель из Кайенны, у которого Казальс устроился управляющим прииском за двести франков в месяц, одолжил ему две тысячи четыреста франков, которые он должен был выплатить за свое заместительство [46] Заместительство — используемая в старофранцузской армии форма замены подлежащего воинской повинности другим лицом за деньги. .

Отныне Казальс был свободен от военной службы и мог полностью отдаться делу, долгие годы не приносившему ему ничего, кроме опасностей и трудностей.

В течение восемнадцати месяцев Казальс трудился как негр и смог наконец ценой строжайшей экономии накопить денег, чтобы выплатить долг. Он отдал почти два года жизни за то, чтобы освободиться от трех с половиной лет военной службы. Компенсацией явилось приобретение опыта в тяжелейшем ремесле золотоискателя.

На свой страх и риск он бросился в неизведанное. Берега Афруаги, Синнамари, Конте уже были исследованы. Как большой вопросительный знак оставалась только река Марони, в сравнении с которой самые крупные водные артерии Европы кажутся не более чем ручейками. До сих пор ее берега никогда не видели золотоискателей.

Казальс первым одолел водопад Гермина, трудился как проклятый, лишился многих зубов, обломал ногти, изодрал в кровь руки и ноги, но… ничего не нашел.

Эта ожесточенная борьба длилась целый год. Обессиленный, он возвратился в Кайенну. Там судьба свела его с Лабурдеттом, ныне его партнером и лучшим другом. В их судьбах много общего. Как и Казальс, Лабурдетт — бывший унтер-офицер морской пехоты, оставивший службу, хотя и имел веские основания надеяться в ближайшее время получить эполеты младшего лейтенанта. Он давно был наслышан о Казальсе и предложил ему работать вместе, надеясь ценой совместных усилий преуспеть в сложном деле золотоискателя.

— Вы вряд ли что-либо выиграете, — сказал ему Казальс. — Меня преследуют неудачи… Я ничего не нашел и понес одни убытки…

— У вас есть деньги?

— Двести или триста франков… едва хватит на то, чтобы месяц питаться.

— Хорошо. Оставьте эти деньги на табак. К сожалению, мне тоже нечем похвастать. У меня вообще нет ни су. Но я предлагаю работать вместе, мы будем искать, и если что-нибудь найдем, то разделим поровну.

Они пожали друг другу руки и отправились на Марони. Поднявшись вверх по течению реки до впадения в нее притока Спаруины, сделали точнейшее описание местности. Была обнаружена неизвестная бухточка, которой было дано название Жанвье (Январь) в знак открытия ее в первый месяц года. Поиски поглотили все средства друзей. Затем они открыли еще другие бухточки (Дюкен, Вольтер, Клебер), и везде было золото. Правда, не все места разработок оказались равноценными. Попадался один участок, где золота было в изобилии, другой оказывался совсем бедным. Бассейн реки Спаруина был просто усеян «карманами», как на языке золотоискателей называются места, где скапливается драгоценный металл.