Луи Буссенар - По Гвиане

Погода сейчас превосходная, но через несколько часов грозное солнце экватора обрушит на нас, что бы мы ни делали, свои испепеляющие лучи. Пока дамы распаковывают привезенную провизию и отдают распоряжения слугам, мы с господином Дюпейра отправляемся на охоту за дичью. Как опытные, но не особенно взыскательные охотники, захватываем корзину со всякой всячиной.

Предместье Кайенны, с точки зрения охоты, разумеется, напоминает окрестности Парижа. Пустынные большие леса, где растут огромные, странного вида растения, саванны, покрытые травой высотой с лесную поросль, бамбуковые рощи. Колибри запросто летают в компании больших желтых бабочек; на плантациях злаковых культур живут не только цикады, но и некоторые другие насекомые, с которыми мы вскоре познакомимся. Однако нигде никакой дичи. Между тем мой спутник выражал надежду, что нам попадутся садовые овсянки и морские жаворонки. Мне и этого было бы достаточно.

Итак, мы отправляемся. В тридцати шагах от дома взлетает садовая овсянка. Я старательно в нее целюсь и, как водится, промахиваюсь. Мне тридцать один год, а охочусь я с пятнадцати лет. Мои спутники по охоте, коллеги из парижской прессы, любезно создали мне репутацию меткого стрелка. Допуская, что этим я обязан скорее их доброму отношению, чем собственным заслугам, я все же думаю, что она в какой-то мере обоснованна.

Ну что ж, смиренно признаюсь: я чувствую себя глубоко униженным из-за того, что промазал, стреляя в птицу, взлетевшую у меня прямо из-под носа. Я огорчен еще и потому, что испытывал новое ружье, замечательный «чокбор», который перед отъездом мне подарил мой добрый друг Гинар, оружейник с авеню Опера. Добираемся до пляжа. В двадцати пяти шагах взлетает, щебеча, морской жаворонок. Бац!.. Бац!.. Мимо. Теперь я уже не только удивлен, но и слегка ошеломлен. Ведь мое ружье превосходно! Мы испытывали его в Париже и убедились, что оно бьет точно в цель. Почему же, черт возьми, меня преследуют неудачи?..

Господин Казальс обещал устроить для меня недели через две охоту на «майпури» (так на местном наречии именуется тапир). Кроме того, мне предстоит охота на ягуара и гигантского муравьеда, с которыми шутки плохи. Если перед этими хищниками я спасую так же, как сегодня перед птицами, считайте — моя песенка спета. Мне придется распрощаться с читателями «Журнала путешествий» и с билетом третьего класса отправиться в мир иной.

Тем временем господин Дюпейра постреливает с другой стороны, в скалах. Пусть ему больше повезет. Ну ладно, продолжаю. Вот я вижу на земле жаворонка, сидящего на удобном месте, на прибрежной косе, ровной и гладкой, как муслин. Целюсь в него так старательно, словно от этого выстрела зависит моя жизнь. Бедную пташку опрокинуло, словно вихрем. Правда, я стреляю с расстояния сорока метров и пулей номер 10. Говорят, что «чокбор» следует «разработать», и вот вам доказательство. Черт возьми! Нужно бить не наугад, а более тщательно прицеливаться, особенно в движущуюся дичь.

Эти уроки для меня необходимы. Поэтому я начинаю палить, как школьник во время каникул. Я стреляю почти безостановочно, испытывая свое оружие, и вскоре добиваюсь вполне удовлетворительных результатов. Немного погодя мой спутник присоединяется ко мне. Почти все его выстрелы попали в цель. Я совершенно искренне поздравляю его, ибо зависть и ревность мне чужды. Я понимаю, хотя и слишком поздно для сегодняшнего дня, что мои промахи на средней дистанции объясняются непростительной оплошностью. В моих патронах по 5,75 грамма пороха, то есть они должны обеспечить для «чокбора» максимальную дальность и точность выстрелов. Короче говоря, моими патронами можно убить наповал со значительного расстояния дичь средней величины. Но это в стране с холодным климатом. Если бы я применял патроны с уменьшенным зарядом и стрелял с небольшого расстояния, то избежал бы промахов.

Приобретенный опыт показывает, насколько превосходно это ружье. Деля заряд патрона, я могу получать разные результаты в соответствии с характером дичи при большем или меньшем расстоянии.

Словом, при варьировании заряда «чокбор» заменяет два или три ружья различного калибра.

Для путешественника это незаменимое качество с точки зрения как затрат, так и транспортировки оружия.

Начинается отлив, и мы заканчиваем охоту двумя ружейными выстрелами в «большеглазиков» — чрезвычайно вкусных рыбешек, довольно похожих на пескаря. Отступая, море оставляет на мели штук пятнадцать этих рыбок. Девять часов утра. Идем завтракать.

Во время нашего отсутствия приготовлен прекрасный завтрак, отличающийся истинно колониальным изобилием. Мы отдаем ему должное как люди, которым долгая ходьба заменила аперитив.

В это время из окна, обращенного в сторону суши, видим многочисленные группы кули. Все эти славные индусы разодеты в самые дорогие наряды. Мужчины и женщины в ярких одеяниях входят в хижину из листвы; как нам сказали, накануне ее наспех соорудили у входа в поместье, не объяснив, правда, с какой именно целью.

Пришедших приветствуют криками «ура!» и ружейными выстрелами. Внезапно раздаются нестройные, пронзительные звуки фанфар, делающие честь силе легких, а не слуху виртуозов. Барабанщик дополняет эту какофонию монотонными ударами. Кричат дети, кудахчут куры, лают собаки. Настоящий концерт!

Мы спускаемся с холма, чтобы как можно ближе посмотреть на это, видимо, оригинальное зрелище. Дверь одной из хижин на нашем пути полуоткрыта. У входа на корточках сидит полуобнаженная девочка-индуска; вся ее одежда состоит из куска дешевой, грубой ткани. Она смотрит на приготовления к празднику, устраиваемому в чью-то честь, но явно не для нее, бедняжки. По маленькой прелестной фигурке, черным как смоль волосам, ниспадающим почти до земли, большим бархатистым глазам с длинными шелковистыми ресницами, по слегка удивленному взгляду я узнаю Талли, маленькую индуску, которую видел вчера у Казальса.

Этому ребенку, как я уже говорил, семь лет; по росту ей можно дать четыре года. Она увидела знакомое лицо и, улыбаясь, подбегает, чтобы обнять меня. Ее мать выходит из хижины, держа на руках больного сынишку, дрожащего от лихорадки, — у малыша желтоватое сморщенное личико, большой, вздутый, видимо, больной живот. Ему необходима срочная помощь. Завтра его нужно отвезти в Кайенну, где я буду его лечить с помощью всезнающей Полин, которая, как и все старые негритянки, умеет прекрасно выхаживать и детей и взрослых.

Причину же охватившей поместье суматохи нам объясняет мать Талли: сегодня крестят маленького индуса, и на празднество отовсюду собрались друзья и знакомые родственников, даже из селений, расположенных в пятнадцати — двадцати километрах от поместья.