Борис Соколов - Черчилль. Верный пес Британской короны

Информировав 15 апреля Маршалла об этих решениях, Эйзенхауэр подчеркнул, что считает эти цели самыми важными; кроме того, он заметил, что бросить сейчас свои силы против Берлина "было бы глупо ввиду разницы в положении русских и наших сил… Да, мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, но нельзя забывать, что на этом берегу располагаются только наши передовые части, а основные силы находятся далеко позади". Некоторые источники, впрочем, в значительной степени приписывают эти решения трудностям снабжения передовых частей, а не другим военным идеям или физическим препятствиям. Наверное, это еще одно обстоятельство, повлиявшее на решение, но не думаю, чтобы оно было главным".

Фейс прав, когда считает, что решение остановить наступление на Берлин было политическим, а не военным. Эйзенхауэр и Трумэн не хотели раздражать Сталина.

В апреле 1945 года американские войска имели реальную возможность взять Берлин, причем без больших потерь. Еще до начала советского наступления на Берлин американская 9-я армия захватила и удержала плацдарм на Эльбе всего в 80 км от Берлина. Командующий 9-й армией генерал Симпсон собирался бросить танки на Берлин, но главнокомандующий союзными силами в Европе Эйзенхауэр запретил ему это делать, явно руководствуясь указанием только что вступившего на президентский пост Трумэна. Для оправдания этого решения была придумана версия, что наступление на Берлин стоило бы американцам 100 тыс. потерь. Но это совершенно фантастическая цифра. Противостоявшая 9-й американской армии 12-я германская армия Вальтера Венка насчитывала в тот момент не более 35 тыс. человек, подкрепленных 40 штурмовыми орудиями. Против них могли перейти в наступление около 200 тыс. американцев, подкрепленных несколькими сотнями танков, к тому же в условиях полного господства англо-американской авиации в воздухе. Выходит, каждый из "чудо-богатырей" Венка, включая обозников, должен был убить или ранить не менее трех неприятельских солдат и офицеров. На практике американцы, легко сломив сопротивление 12-й армии, могли бы выйти к окраинам Берлина тогда, когда советские войска еще не прорвали фронт на Одере. При этом перебросить что-то против американцев с Зееловских высот или из состава довольно слабого берлинского гарнизона немцы бы просто не смогли из-за отсутствия горючего и господства союзников в воздухе. Однако Трумэн понимал, что Сталин очень разозлится, если союзники у него перед носом захватят главный приз войны — Берлин. А новый американский президент был заинтересован в налаживани сотрудничества со Сталиным в послевоенном обустройстве Европы, да и советское участие в войне с Японией до появления американской атомной бомбы представлялось необходимым, чтобы ускорить ее окончание. Поэтому Эйзенхауэр, Рузвельт и Трумэн отвергли все предложения Черчилля попытаться овладеть Берлином.

5 мая 1945 года Черчилль писал Идену в Сан-Франциско: "Боюсь, но время наступлении русских по Германии к Эльбе произошло нечто ужасное. Предложенный отход армии Соединенных Штатов в оккупационные зоны, о котором русские и американцы договорились в Квебеке… означал бы расширение господства русских на 120 миль вперед на фронте протяженностью от 300 до 400 миль. Это событие, если оно произойдет, будет одним из самых печальных в истории". В качестве одной из контрмер, которые можно использовать для мирного урегулирования проблемы, он предложил следующее: "Во-первых, союзники не должны отходить со своих нынешних позиций к границам оккупационных зон:

а) пока не будет удовлетворительно решен польский вопрос;

б) пока не будет согласован характер временной оккупации Германии русскими; в) пока не будут обсуждены порядки, которые предполагается установить в русифицированных или находящихся под контролем русских странах долины Дуная, особенно в Австрии и Чехословакии и на Балканах. Во-вторых, возможно, русские захотят при общем урегулировании получить выходы из Черною и Балтийского морей. Все эти вопросы должны быть решены прежде, чем в Европе начнется сокращение войск Соединенных Штатов…"

7 мая, в день подписания, Черчилль предложил президенту, что, пока не встретятся три главы правительств, а это должно произойти как можно скорее, "…мы должны твердо придерживаться существующих позиций, занятых или занимаемых нашими войсками в Югославии, Австрии, Чехословакии, на главном Центральном фронте Соединенных Штатов и на Британском фронте, простирающемся до Любека, включая Данию… Поэтому я считаю, что мы должны самым серьезным образом обдумать наше отношение к Советам и показать им, как много мы можем дать или отнять".

Разногласия между союзниками возникли и в связи с капитуляцией Германии. Как только Трумэн узнал от Айзенхауэра, что 7 мая в его ставке в Реймсе германскими представителями была подписана капитуляция, он предложил Сталину объявить о ней одновременно с Америкой и Великобританией и 9.00 по вашингтонскому времени 8 мая. Но Сталии ответил, что у командования Красной армии нет уверенности, что приказ о безоговорочной капитуляции будет выполнен немецкими войсками на Восточном фронте. Он опасался преждевременным объявлением о капитуляции ввести в заблуждение советский народ. Поэтому он попросил о небольшой отсрочке, продолжая продвижение советских войск на запад. Поскольку это могло означать лишь новые потери на Западном фронте, Трумэн и Черчилль объявили о капитуляции, не дожидаясь решения Сталина.

Сталин рассчитывал затянуть вопрос с капитуляцией, чтобы советские войска успели как можно дальше продвинуться на запад. Чтобы удовлетворить сто тщеславие, Рузвельт и Черчилль согласились на повторную церемонию подписания акта о капитуляции в берлинском пригороде Карлсхорсте, при том что реальное значение для германских войск имела именно первая, реймсская капитуляция.

Сразу после окончания войны в Европе между союзниками начался разлад, 13 мая 1945 года в выступлении по радио Черчилль призвал англичан к бдительности ввиду угрозы восстановления в Европе власти "тоталитарных или полицейских правительств".

А 19 мая 1945 года советский посол Ф. Гусев, представлявший СССР в Европейской консультативной комиссии, телеграфировал из Лондона: "Во время приема в посольстве 16 мая миссис Черчилль пригласила меня с женой к себе на квартиру на завтрак 18 мая… Только в конце завтрака и после того, как миссис Черчилль и моя жена удалились в другую комнату, а мы остались с Керром вместе с Черчиллем, он начал свою речь.

Черчилль заявил, что сейчас он ведет переписку с президентом Трумэном об очередной встрече глав трех правительств где-либо на территории Германии. На мой вопрос, какое место в Германии имеется в виду, Черчилль сказал, что можно было бы подыскать какой-либо небольшой пункт, например Иена, где можно было бы обеспечить безопасность. Черчилль считает, что было бы очень хорошо организовать встречу в середине июня. Трумэн в принципе согласен, но он предлагает организовать встречу в конце июня. И спросил Черчилля, внесены ли конкретные предложения на рассмотрение маршалу Сталину. Черчилль ответил, что как только ему удастся договориться с Трумэном о приблизительной дате встречи, то он немедленно пошлет телеграмму маршалу Сталину. Черчилль добавил, сказав, что он не уверен, пожелает ли маршал Сталин встретиться. Черчилль считает, что теперь, когда победа достигнута, перед союзниками возникло так много больших вопросов, что без личной встречи руководителей трех стран невозможно лишь с помощью телеграмм разрядить весьма напряженную обстановку. Черчилль вновь подчеркнул, что он считает положение весьма напряженным и встрече трех он придает исключительно важное значение. От этой встречи зависит будущее мира, будущие отношения между гремя странами. Одно из двух, сказал Черчилль, или мы сможем договориться о дальнейшем сотрудничестве между тремя странами, или англо-американский единый мир будет противостоять советскому миру, и сейчас трудно предвидеть могущие быть результаты, если события будут развиваться по второму пути. При этом Черчилль повысил голое и продолжал: мы полны жалоб (протестов) (We are full of complaints).