Сергей Ларьков - «Враги народа» за Полярным кругом (сборник)

Сам О.Ю.Шмидт, уловив веяния эпохи, уже через год после «эпопеи» расставил нужные акценты. Выступая на VII-м Всесоюзном съезде советов СССР в конце января 1935 года, он говорил: «Недавняя эпопея „Челюскина“ показала всему миру что за страна – Страна Советов, что за страна – Союз, которым руководит коммунистическая партия во главе с товарищем Сталиным. Стойкость коллектива челюскинцев, изумительные подвиги героев-лётчиков – всё это возможно только в нашей стране. Я могу прямо сказать …, что мы в тяжёлых условиях лагеря не выдержали бы, если бы за нами не было Страны Советов, если бы мы не знали, что наше правительство не оставит своих граждан, попавших в беду …. Мы не могли бы выдержать, если бы у нас не было … спайки вокруг высокоавторитетной коммунистической партии, если бы мы не знали, что товарищ Сталин лично даёт указания о нашем спасении…» [ «Известия» ].

Вариант дрейфа и зимовки в планах экспедиции на «Челюскине» при её подготовке явно не рассматривался, и она оказалась для руководства экспедиции достаточно неожиданной. Никаких планов очерёдности эвакуации не существовало довольно долго, причём командование корабля руководствовалось при выборе людей, подлежавших эвакуации в первую очередь, одними принципами, а руководство экспедиции – другими. 23 декабря 1933 года капитан «Челюскина» Воронин приказами под номерами 6 и 7 определяет, что в первую очередь подлежат «отправке самолётом кочегарный старшина Кисилев Н.С. (по болезни)» и «уборщица Рудас А.И. („по сокращению штатов“ – зачеркнуто, вписано – „по болезни“)». В свою очередь, начальник экспедиции Шмидт 3 января 1934 года радиограммой просит заместителя Председателя СНК и ещё не председателя Правительственной комиссии по спасению челюскинцев В.Куйбышева и исполняющего обязанности начальника ГУСМПа С.Иоффе вывезти первым же самолётом не детей, женщин и больных, а своих заместителей Баевского и Копусова, так как «они крайне необходимы в центре, где их некем заменить. Баевский руководит всей планово-экономической работой» (кстати, именно в этой радиограмме намечен путь эвакуации, которую проделает сам Шмидт, – Аляска, самолётом в США, поездом в Нью-Йорк, оттуда пароходом в Европу и поездом в Москву).

Планы вывоза «челюскинцев» с льдины всяческими экзотическими способами, в обилии предлагаемыми, всерьёз не рассматривались. Реальными были экспедиция на собачьих упряжках, крайне тяжёлая для спасаемых и вскоре ставшая невозможной из-за состояния льдов в прибрежной зоне; подход к ледовому лагерю ледокола, что могло произойти не ранее чем через три месяца, и, наконец, – использование авиации.

Вообще спасение людей в Арктике с помощью авиации не было чем-то новым, в том числе и для советских лётчиков. Видимо, первый такой опыт в Восточной Арктике с её особенностями полётов относится к 1930 году [ Визе ]. Осенью 1929 года у мыса Северный вынужден был встать на зимовку шедший с Колымы пароход «Ставрополь» с тридцатью пассажирами, часть которых, как и часть команды во главе с капитаном П.Г.Миловзоровым, были больны. Решение об организации спасательной экспедиции было принято Совнаркомом, её руководителем был назначен капитан ледореза «Литке» К.А.Дублицкий. «Ставрополь» встал на зимовку не очень удачно и ему грозила участь быть раздавленным льдами, однако этого, как и крупных подвижек льдов, ломающих естественный ледовый аэродром, не случилось. Лишь в конце ноября самолёты М.Слепнёва и В.Галышева были доставлены в Бухту Провидения, но по разным причинам добрались до мыса Северного лишь 30 января. Операцию по эвакуации пассажиров «Ставрополя» выполнял В.Л.Галышев, а не Слепнёв, как это указывается в некоторых публикациях разных лет. На этом примере, одном из многих, хорошо видно, как подвиги разных людей стало принято приписывать канонизированным героям – сначала по приказу, потом – по профессиональной недобросовестности и лени. М.Слепнёв в это время летал с американскими лётчиками в поисках пропавшего самолёта их соотечественника Б.Эйельсена. Полярной зимой, в феврале-апреле Галышев с мыса Северного сделал три рейса в Бухту Лаврентия и вывез 15 человек, в том числе нескольких детей, даже одного новорожденного, так что челюскинская Карина Васильева – совсем не первый экспедиционный арктический ребенок. А ведь расстояние от Северного до Лаврентия – около 600 километров, хотя, конечно, снежные аэродромы на суше куда надёжнее аэродромов на морском льду. Виктор Львович Галышев был, вероятно, первым награждённым за спасательные работы полярным лётчиком – в 1930 году он получил орден Красной Звезды [ Белов ].

Куда более масштабная спасательная операция и в куда более сложных условиях была проведена поздней осенью 1933 года, когда начиналась цепь трагического невезения «Челюскина». Тогда с зазимовавших у мыса Биллингса кораблей экспедиций Дальстроя (см. выше) было вывезено на мыс Северный (более 100 километров) 93 (!) человека – на одном самолёте, одним экипажем. Самолёт – трехмоторный «ЮГ-1», командир экипажа – полярный лётчик Ф.К.Куканов. Полёты проходили в октябре-ноябре, при крайне неблагоприятной погоде; правда, взлётно-посадочная полоса у кораблей располагалась на береговом припае, не подверженном сжатиям. Всего было выполнено 13 рейсов. Это был тот самый Куканов, что всё лето 1933 года отработал с экспедицией С.Обручева и К.Салищева, которые именно в этих полётах апробировали методы аэровизуальных исследований, тот, кто спас американского лётчика Маттерна («подвиг» этот приписан Леваневскому, но он лишь отвёз американца на его родину). Это тот Куканов, что сел на своём большом самолёте у «Челюскина» и свозил на остров Врангеля Шмидта; потом вывез с зимовки на Врангеля одиннадцать человек, потерявших надежду на смену, а на опустевшие склады полярной станции «забросил» продукты и боеприпасы, хоть частично выполнив задачу челюскинской экспедиции.

Вопрос об эвакуации «пассажиров Дальстроя» решался на самом высоком уровне, и уполномоченным Совета Народных Комиссаров «по эвакуации экипажей судов Северо-Восточной экспедиции» был назначен начальник ГУСМП О.Ю.Шмидт. Совнаркомовские чиновники об Арктике, положении «Челюскина» и заботах начальника ГУСМПа и экспедиции имели смутные представления. Очевидно, Шмидту пришлось наотрез отказаться от столь «почётного задания партии и правительства», и уполномоченным был назначен опытнейший полярный лётчик Г.Д.Красинский, который и привлёк к спасательным работам уставший экипаж Куканова на изношенном, летавшем «на честном слове» «Юнкерсе-Гиганте», но выбирать было не из чего (см. статью « Законвоированные зимовщики» в настоящем сборнике) . За спасение почти сотни больных, измученных людей ни Куканов, ни его экипаж ничем награждены не были (как бы газета «Правда» объяснила, кого он спасал?). Орденом Красной Звезды Фёдор Кузьмич Куканов был награждён, в числе других причастных к «челюскинской эпопее» людей через два месяца после челюскинцев и Героев [ «Славным завоевателям…» ]. Но и это не было признанием его действий по спасению «пассажиров Дальстроя». Узнав об аварии самолёта Бабушкина, на ледовую разведку которого командование «Челюскина» и «Литке» возлагало последние надежды, Куканов на мысе Северном сделал попытку взлететь и такую разведку провести, но при взлёте подломилась ранее сломанная лыжа. А выдержи она?… Ведь не зря же В.Куйбышев в первой своей беседе с американскими журналистами после 13 февраля заявил: «Правительство решило направить на помощь экспедиции т. Шмидта лучших полярных лётчиков Союза: уже на побережье Ледовитого океана работают полярные лётчики тт. Куканов и Ляпидевский…». «Безлошадный» Куканов как мог помогал Ляпидевскому и после своей аварии.