Г.Гасфорд - СТАРИКИ И БЛЕДНЫЙ БЛУПЕР

Я спрашиваю у Сонг, почему все вокруг с таким уважением относятся к этой угрюмой старой служаке, вояке кабинетной.

Сонг отвечает: "Каждый товарищ отдает то, чем владеет, Баочи. Наш прежний политрук был очень жизнерадостным юношей. Очень хороший человек был, бодрости не занимать. Все анекдоты рассказывал, и все его любили. Хороший был политрук. Ба Кан Бо сердечной женщиной не назовешь, по политрук она хороший. Улыбка – это еще не ум, а от дружеских рукопожатий дрова для очага не нарубятся".

Ба Кан Бо приказывает глядеть в оба, чтобы не наткнуться на бомбы под землей. Потом дует в свисток, и мы начинаем копать. Ба Кан Бо берется за лопату и присоединяется к нам.

За шесть часов мы выкапываем канал в сто ярдов длиной, четыре фута шириной и четыре фута глубиной. Мы перестаем копать, когда до реки остается несколько ярдов.

Обедаем. Сонг собрала корзинку на троих. Джонни-Би-Кул назначен в караул, поэтому Сонг зовет свою лучшую подругу пообедать вместе с нами.

Мы усаживаемся на берегу в тени огненного дерева с Дуонг Нгок Май. Сонг рассказывает мне о своей подруге. Май на девятом месяце. Она Боевая вдова. Шесть месяцев назад ее мужа убили Ден Сунг Труонгз, "Черные винтовки" – американские морпехи. Он был деревенским гончаром. Май – штабной сержант в батальоне Главных сил Вьетконга, и дома сейчас в отпуске по здоровью. За доблестные боевые подвиги имя Май занесли в свиток чести "Дунг Си Куок Ми" – "Героические убийцы американцев".

У Боевой вдовы Май под черной пижамной рубахой большой живот, она беседует с Сонг, но и не думает ни словом обмолвиться со мной. Когда она глядит на меня, взгляд ее не выражает ничего, ни ненависти, ни признания того, что я вообще существую.

Я отчаянно отмахиваюсь от внезапной атаки стрекозы, и из-за этого давлюсь рассолом. Стрекоза бесстрашна и агрессивна, но шквал каратистских рубящих ударов, разрезающих воздух, лишает ее боевого духа. Стрекоза, покрытая синим хромированным металлом, уносится прочь, жужжа своим крохотным мотором.

Пообедав, мы сооружаем из валунов фундамент для установки водяного колеса. Тридцать человек кряхтят, обливаются потом, поднимают здоровенное деревянное колесо и, напрягая все силы, устанавливают его на место.

Джонни-Би-Кул сменяется с поста, приходит и смотрит, как водяное колесо закрепляют ударами кувалд.

На отрезке между водяным колесом и рекой группа работников вынимает последние несколько ярдов земли, запуская речную воду в новую ирригационную траншею.

Командир Бе Дан поднимает Джонни-Би-Кула и усаживает его на велосипедное сиденье, прикрепленное к водяному колесу. Колесо приводится в движение велосипедными педалями. Джонни-Би-Кул дожидается сигнала Ба Кан Бо, а потом начинает изо всех сил, как можно быстрее жать на педали.

Тяжелое колесо сначала сопротивляется, а потом приходит в движение, все быстрее и быстрее, и гонит воду вперед. Широкие деревянные лопасти поднимают речную воду понемногу за раз и переносят ее через дамбу в следующий чек.

Люди радостно кричат: "Хо! Хо! Хо!"

Ба Кан Бо запевает патриотическую песню:

.

После из ряда вон тяжелого дня – установив водяное колесо, мы продолжили собирать урожай – так приятно собраться всем вместе после ужина и поглядеть, как троих вьетконговцев-учеников принимают в ряды вооруженных бойцов.

Когда я служил в морской пехоте, ходил упорный миф, байка, которую рассказчик слышал от кого-то, кто клялся ему, что это не херня, и что морпехи время от времени находят мертвых вьетконговских детей, прикованных цепями к пулеметам. Мораль байки состояла в том, что противнику так отчаянно не хватает новобранцев, так не хотят они драться, и такой этот противник жестокий.

Ну и вот, Дровосек проводит надо мной эксперимент, я есть подтверждение его теории, что для победы надо понять противника, без колебаний признав при этом любую правду, сколь угодно непереносимую. Вьетконговцы понимают нас лучше, чем мы себя самих, но мы не понимаем их совсем.

Когда я был морпехом, мне потребовалось два года в поле, чтобы перестать недооценивать вьетконговцев. Это как познание секса: все, что рассказывают об этом деле другие – херня полная. Реальные факты я собирал не дома.

Когда я работал военным корреспондентом, то был деталью огромной серой машины, которая не выдает незамутненной информации. Слабость американцев состоит в том, что мы пытаемся править миром за счет пиара, а потом сами доходим до того, что верим в собственное вранье. Мы носимся по волнам на мифическом корабле, который напрочь оторвался от земли.

Американцы не в силах драться с вьетконговцами, потому что вьетконговцы слишком настоящие, слишком близки они к земле, а глаза американцев способны воспринимать реальные вещи лишь как бесплотные тени.

Сидя в первом ряду вместе с Сонг, рядом с близняшками Фуонг, я неожиданно понимаю, что все в мой власти. Я чувствую, что знаю, кто я таков, и знаю, что делаю. Я не статистическая единица. Мы здесь не беспомощные безликие массы. Во вьетконговской деревне масс нет. В нашей деревне мы не суть жертвы неподвластных нам сил. У нас есть огромные крылья, чтобы лететь в будущее.

Появляется командир Бе Дан, за ним идут Мот, Хай и Ба – братья Нгуен.

Близняшки Фуонг светятся от счастья, потому что близняшки Фуонг и братья Нгуен влюблены, все сразу, отчаянно и страстно, невзирая на тот факт, что братьев Нгуен слишком много, и на еще, наверное, более интересный факт, что ни один из братьев Нгуен не может отличить одну близняшку Фуонг от другой.

Братьям Нгуен пятнадцать, шестнадцать и семнадцать лет. Мот – крикун, нытик и мудак. Хай – спокойный, усердный парень. Ба – самый высокий, самый взрослый и самый сильный из них, добродушный и дубоватый селянин.

Перед лицом собравшихся селян командир Бе Дан посвящает братьев Нгуен в Армию освобождения. Братья пытаются навести на себя серьезный вид, но от гордости не могут не выпендриваться. Они то дурачатся, хихикая и щипаясь, то пытаются держаться по-военному.

Метелочница вручает каждому из братьев красную нарукавную повязку, изготовленную из красных полос, нарванных из сайгонских марионеточных флагов. Братья кланяются и надевают повязки.

Дровосек напоминает новоиспеченным бойцам о том, что трудней найти замену утерянному автомату, чем человеку, который его потерял. Он рассказывает им старую историю о бойце Фронта, который потерял автомат во время форсирования реки в сложных условиях. Устыдившись, боец попросил, чтобы при следующей атаке его поставили в первые ряды отряда, где он и погиб со славой.