Иван Осадчий - Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ

Вряд ли кто в КПРФ станет теперь озвучивать тезис, ставший «идеологической находкой» для Президента буржуазной России. Обезоружил В. В. Путин лидера российских коммунистов. Однако рождается и «крамольная» мысль: а что если В. В. Путин осознанно сделал этот шаг? И Г. А. Зюганова «повязал», и для себя как главы буржуазного государства приобрел такое мощное идеологическое «оружие»… Слово за Председателем ЦК КПРФ.

…Второй, весьма спорный вопрос, прозвучавший в речи Г. А. Зюганова на том самом процессе в Конституционном Суде, и присутствует в других его выступлениях и публикациях – о «братоубийственной гражданской войне в СССР и ее жертвах».

Невольно складывается впечатление, что Г. А. Зюганов повторяет измышления буржуазных историографов, историков и публицистов, которые льют «крокодиловы слезы» по поводу жертв «красного террора» и репрессий Советской власти, ставя всю историю Октябрьской революции и гражданской войны с ног на голову. Давайте разберемся и с этим вопросом.

Если быть точным, то гражданская война началась в России еще до победы Октябрьской революции. Развязало ее Временное буржуазно-помещичье правительство, образовавшееся после февральской революции.

Наряду с Временным правительством в стране шел процесс формирования второй власти в виде Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Это и дало основание В. И. Ленину сделать в «Апрельских тезисах» вывод о возможном переходе власти от буржуазии к пролетариату.

Но мирный процесс развития революции был прерван в июле 1917 года Временным правительством. Оно расстреляло мирную 400-тысячную демонстрацию трудящихся в Петрограде, проходившую под лозунгом «Вся власть Советам!» Улицы и площади Петрограда были залиты кровью участников демонстрации.

Будучи выразителем воли буржуазно-помещичьих классов, Временное правительство таким образом пыталось обуздать дальнейшее развитие революции. Это означало начало гражданской войны. И. В. Сталин справедливо писал, что после июльских событий доверие трудового народа к Временному правительству «повисло в воздухе».

В силу новой ситуации, сложившейся в стране после июльских событий VI Съезд большевистской партии, состоявшийся летом 1917 года, пришел к выводу, что мирный переход власти к Советам стал невозможным и дал курс на подготовку вооруженного восстания с целью свержения контрреволюционной буржуазно-помещичьей власти.

На второй же день после победоносного Октябрьского восстания российская контрреволюция широким фронтом повела кровопролитную гражданскую войну с целью удушения власти трудового народа. Советская власть оказалась в опасности и вынуждена была бросить все силы на защиту революции.

Слово самому авторитетному исследователю истории гражданской войны в СССР П. А. Голубу, входившему в состав авторского коллектива многотомной «Истории гражданской войны и военной интервенции в СССР»:

«Самым главным обвинением прежних ненавистников Октября и их нынешних последователей является навешивание на большевиков ярлыков «насильников», «террористов», «поджигателей гражданской войны». На сей озлобленный выпад наследники Октября вправе ответить: «Лжесвидетельствуете, господа!» А ведь еще в Библии сказано: «Не лжесвидетельствуй».

Самая великая революция была и самой бескровной. В ходе вооруженного восстания в Петрограде погибло 6 человек и 50 было ранено, в основном из числа восставших. Во время Великой французской буржуазной революции только при штурме Бастилии было убито и ранено около 200 человек. Октябрьская революция особо не нуждалась в терроре по той простой причине, что на ее стороне был огромный перевес сил. Уже на историческом II Всероссийском съезде Советов, самом представительном в тот момент народном форуме, узаконившем Советскую власть (хотя ее противники не устают кричать о ее «незаконности»), большевиков было 53 % и выступавших с ними в блоке левых эсеров – 17 %, то есть сторонников революции было более 2/3. На III Всероссийском съезде Советов (январь 1918 г.) блок большевиков и левых эсеров имел на своей стороне уже более 80 % всех делегатов. Этот огромный перевес сил придал революции подлинно триумфальный характер и исключительный динамизм. Всего за 4 месяца Октябрь победоносно прошествовал из края в край огромной страны. В этой связи напомним, что для победы Великой французской революции потребовалось 4 года (1789–1793), а американской – более 6 лет (1776–1783).

Октябрь прошествовал триумфально и почти бескровно. Вот бесстрастные данные на этот счет: из почти 100 губернских и других наиболее крупных центров, включая Петроград и Москву, только в 16 вопрос о власти был решен вооруженным путем, причем в скоротечной борьбе (1–2 дня), в остальных – мирно. Наиболее ожесточенное сопротивление контрреволюция оказала в Москве, но тоже обожглась. Бессилие противников Советской власти особенно ярко показал бесславный финал сопротивления главного антисоветского очага на Дону. Его предводитель атаман А. М. Каледин, убедившись в безнадежности остановить революцию, заявил на заседании своего правительства: «Положение наше безнадежно. Население не только нас не поддерживает, но настроено к нам враждебно. Сил у нас нет, и сопротивление бесполезно». Он сложил с себя полномочия войскового атамана и в тот же день, 29 января 1918 г. (ст. стиля), покончил с собой (Деникин А. И. Очерки русской смуты, т. 2, с.220). Тем самым на планах внутренней контрреволюции – перечеркнуть Октябрь – была поставлена многозначительная точка.

Казалось бы, приведенные факты должны были бы посрамить фальшивомонетчиков от истории. Но не тут-то было! Один из них, профессор М. Капустин, в своей раздувшейся от вымыслов «Утопии» в 33 печ. листа применительно к периоду триумфального шествия Советской власти, ничуть не смущаясь, уверяет своих читателей, будто «эта власть» утверждалась «на крови и костях» (Указ. соч. С. 143).

Широчайшая поддержка Октября большинством трудящихся, считавших революцию своей, кровной, открыла перспективу свести борьбу за власть к минимуму жертв. Об этом сразу же после победы вооруженного восстания заявил В. И. Ленин: «Нас упрекают, что мы применяем террор, но террор, какой применяли французские революционеры, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т.35. С.63). Как и во всех революциях, в Октябре ответные удары наносились лишь тогда и в той мере, когда и в какой мере это вызывалось сопротивлением контрреволюции. Поскольку это сопротивление до начала гражданской войны и военной интервенции было относительно слабым и скоротечным, первые месяцы Советской власти характеризовались ее весьма терпимым отношением к своим противникам. Многие из их рядов засвидетельствовали этот знаменательный факт перед историей. Так, член ЦК партии меньшевиков Д. Далин, уже находясь в эмиграции и подводя итог пережитому, писал: «И отнюдь не сразу они (большевики. – Авт.) вступили на путь террора. Странно вспоминать, что первые 5–6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная печать, не только социалистическая, но и откровенно буржуазная. Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 г. На собраниях выступали все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК. «Советский строй» существовал, но без террора… Гражданская война дала действительно толчок развитию террора» (Далин Д. После войн и революций. Берлин, 1922. С. 24–25).