Иван Осадчий - Как это было… К истории Компартии РСФСР – КПРФ

Было принято решение, и в ночь на 19-е я приехал в Министерство обороны и дал распоряжение на ввод войск в Москву. Не для подавления народа, а для охраны важных государственных объектов. Таких, как Гохран. Тогда из Гохрана ни одного камушка, ни одного грамма золота не пропало. А при Ельцине из Гохрана вывезли такое количество золота…

Мы даже отправили батальон для охраны Моссовета. Зашел командир, доложил Лужкову, тот говорит: «У нас своя охрана, мы в вашей не нуждаемся». Наши повернулись и уехали. А Ельцин попросил охрану – мы направили десантный батальон и танковую роту. А потом переиграли, как будто Лебедь перешел, сдался…

С тех пор, как ГКЧП сделал заявление, дальше практически ничего хорошего не делалось. В 17 часов провели пресс-конференцию. А кого пригласили? Тех людей, которые были против не только ГКЧП, но и самого существования СССР.

Следователи потом нам приписали, что мы собирались атаковать «Белый дом», но так как там были громадные силы для охраны – например, Ростропович с автоматом, – мы испугались и вывели войска. На деле я убедился, что просто не было нужды держать их в Москве.

Со стороны «демократов» это была не революция, а самая настоящая контрреволюция, подготовленная узким кругом единомышленников Ельцина. Само по себе решение о самостоятельности Российской Федерации, не подчиняющейся законам СССР, и было контрреволюцией. А нам приписали «измену Родине». Потом видят – не клеится. Потом сочинили: «заговор с целью захвата власти». Еще смешнее: мы же были высшим легитимным руководством страны! Какой еще власти нам не хватало? В тех показаниях, которые я читал, – все врали. В том числе и Ельцин. Говорил, что ГКЧП задержал вылет самолета с ним из Алма-Аты. А он просто с Назарбаевым в баню ходил. Один на домбре играл, другой – на ложках. А потом выдумали, что мы их даже хотели сбить! Волчья стая рвалась к власти и не считалась ни с чем.

21 августа мы полетели к Горбачеву. Знали, что президент есть президент и его просто так не снимешь. Хотели разъяснить: Михаил Сергеевич, пока не поздно, возвращайтесь, возьмите в руки государство! Надо немедленно созвать Верховный Совет, съезд Компартии: ведь есть воля народа о сохранении Союза. А он не стал с нами говорить…

Потом нас арестовали. Мы могли бы тысячу раз избежать этого, были верные части, но хотели избежать столкновений.

Что было потом – вы знаете. Никого не собрали, страну развалили. Нас вконец оболгали. Например, связь мы у Горбачева отключили. Да была у него связь!

Я мог бы сейчас просить прощения у народа, если бы его жизнь сегодня была хороша. А так – «героям-победителям» чем гордиться-то?»

В этих словах Маршала Советского Союза Д. Т. Язова откровенная, недвусмысленная, горькая правда о том: кто предпринимал попытку спасения гибнущей советской державы, а кто сотворил мифический «путч»…

Были и жертвы в те горестные августовские дни 1991 года. Их имена известны. При трагических обстоятельствах погибло трое юношей, оказавшихся под гусеницами маневрировавших танков, уже уходивших от Дома Советов: Дмитрий Комаров, Илья Кричевский и Владимир Усов. Под воздействием циничных, провокационных призывов Ельцина «Покончить с предателями и изменниками!» – юноши, находясь в состоянии «победной эйфории», трагически погибли. Демоциники тут же спекулятивно подняли их «на щит», возвели погибших юношей «в лик святых», провозгласили «первыми героями нарождающейся свободной России».

Мертвым не дано прозреть и осознать нелепость и бессмысленность своей гибели. Но минувшие годы не прошли бесследно. Они явились хорошим уроком всем, сбитым с толку ельцинскими проповедями.

Среди всех авторов, комментаторов, «воспоминателей», «героев» и «антигероев» августовских событий выделяется трагической Правдой мать Дмитрия Комарова – одного из трех юношей, погибших в августе 1991 года, – Любовь Яхтьянова: «Она глубоко уверена в одном: если бы ее Дима, Илья Кричевский и Владимир Усов знали, что произойдет после 91-го года, – они не пошли бы на танки».(«Московский комсомолец», 18 августа 2001 г.). Эту истину выстрадало материнское сердце великой болью от непреходящего горя…

И словно в подтверждение этих праведных слов матери погибшего сына, «Правда» в августе 2001 года писала: «Присмотритесь к событиям последнего времени. От августа 91-го открещивается все больше людей. И все больше, вспоминающих октябрь 1917 года». (А. Покровский. «Олигархам – богатство, остальным нищета». «Правда», 24–27 августа 2001 г.).

Наконец, десять лет спустя, многие «активные участники борьбы с гэкачепистами, с «тоталитаризмом», откровенно признавались, что фортуна счастливо (и совершенно неожиданно) улыбнулась, что Ельцин пошел ва-банк и своим циничным и чудовищным «напором» запугал «гэкачепистов», легко переиграл их, лицемерно облачившись в одежды «спасителя» законного правителя Горбачева и Конституции СССР, которую сам же в полной мере кощунственно растоптал и превратил в «фиговый листок».

Были и другие жертвы. Ими стали верные военной присяге и Советской Отчизне Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев, министр внутренних дел СССР Б. К. Пуго, и его жена. Они не смогли пережить трагической гибели любимой советской родины, погубленной подлыми, коварными предателями. И предпочли смерть – жизни в неволе, уготовленной лжедемократами.

…Продолжаю жить воспоминаниями и о других жертвах первого дня начавшегося контрреволюционного переворота. Ими стали не только трое погибших юношей. И не только те, кто предпочел смерть измене Советской Родине, советской жизни. И не только многие, многие миллионы живых, брошенных под ноги главного «победителя» – палача советского народа – Ельцина.

Жертвами жесточайшего вандализма демогромил, сплотившихся вокруг Ельцина, стали исторические памятники истинным Героям советской эпохи, многие десятилетия являвшиеся образцами мужества, чести, благородства, верного служения Отчизне, своему народу.

Вот строки из документальной повести талантливой журналистки Вероники Кононенко «Посмертно репрессировать?!»:

«В августе 1991 года при защите «Белого Дома» погибло трое парней. Но был и четвертый– Павел Морозов. Не единожды уже убитого мальчишку со знаменем, – видно, был он еще опасен, сорвали с пьедестала, втиснули в железные прутья и надолбы баррикад… Классовая местьсвершилась… Но ведь там, где убивают живых и мертвых, – свободы, справедливости и демократии не видят…» («Человек и закон» № 8. Приложение к журналу. 1992 г., стр. 127–128).

Таким же актом вандализма в первый день утверждения «свободы» и «демократии» в циничном ее понимании был чудовищный варварский сброс с пьедестала памятника Феликсу Дзержинскому. Во главе обезумевших демогромил шли «глашатаи» свободы – Глеб Якунин, Лев Пономарев, Сергей Станкевич и их «духовные» собратья.