Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Крис Хани приехал туда раньше нас. На дни празднования он был назначен в «Куатро» старшим. Именно он вмешался, чтобы остановить расстрелы в Панго, ибо испытывал отвращение к смертной казни. Он всегда был готов занять примирительную линию в вопросах дисциплины и предпочитал решать спорные ситуации в пользу обвиняемых. По натуре он был человеком мягким и на него, несомненно, повлиял его собственный жизненный опыт. В 1969 году, просидев два года в тюрьме в Ботсване после боёв операции «Уанки», он был подвергнут дисциплинарному взысканию в Лусаке. Причиной этому была его открытая критика организационных недостатков и поведения некоторых лидеров. Он был реабилитирован решением конференции АНК в Морогоро в конце того же года.

Вопрос о том, где содержать и как наказывать вражеских агентов, приобрел особую остроту к началу 80-х годов. У многих бойцов МК было то же отношение к этому вопросу, что и у людей внутри Южной Африки: шпионы и изменники не заслуживают права на жизнь. Руководство АНК не разделяло этих взглядов и всегда стремилось к тому, чтобы перевоспитывать таких типов. Однако с усилением борьбы и по мере того, как вражеские агенты становились всё более многочисленными и опасными, ситуация осложнялась.

Для того, чтобы обеспечивать проверку новобранцев и вычищать агентуру, был создан департамент безопасности под руководством Мзваи Пилисо. Его сотрудники рассматривали себя в качестве защитников организации. Мы испытали настоящий шок в 1981 году, особенно в Лусаке, когда была раскрыта шпионская сеть врага и обнаружилось, что многие с виду умные и многообещающие товарищи на деле оказались удачливыми агентами.

Поначалу этих агентов держали в тюрьме страны пребывания. По мере того, как число разоблачённых и подозреваемых агентов росло, справляться становилось всё трудней. «Куатро» был создан для того, чтобы работать с подозреваемыми и перевоспитывать тех, чья вина уже была доказана. Некоторые из нас утверждали, что шпионов нужно просто отправлять в другие африканские или западные страны. Проблема заключалась в том, что они получили информацию, которая была полезна для противника, и их могли начать использовать снова.

АНК не был у власти. У нас не хватало средств, людей и оборудования, чтобы должным образом проводить расследования в отношении тех, кто вызывал подозрения. Процесс работы с подозреваемыми представлял собой особенно сложную проблему ввиду большого расстояния от Южной Африки и отсутствия внутренних структур, которые могли бы проверять утверждения проверяемых. Департамент безопасности не справлялся с нагрузкой и, соответственно, число дел росло. В некоторых случаях подозреваемых держали в заключении по несколько лет. Для весьма серьёзных подозрений в отношении некоторых людей могли быть косвенные причины, но факты и доказательства часто отсутствовали. В этой ситуации наши лидеры несомненно, хотя и небезболезненно, выбирали наиболее надёжный подход. Я понимал дело так, что тяжёлая ответственность и опасные последствия возможной ошибки означали, что они не могли рисковать. Мы вели не избирательную кампанию в Гемпшире или Кенте, а сражались с беспощадным врагом, полным решимости стереть нас с лица земли.

Через несколько лет, когда все заключённые были освобождены и большинство вернулось в Южную Африку, многие утверждали, что с ними плохо обращались и их били. Хотя были и преувеличения, особенно со стороны тех, кто был тесно связан с органами государственной безопасности ЮАР, АНК признал, что злоупотребления действительно имели место. Однако в те времена никто и никогда не делал таких заявлений непосредственно руководству. Возможно, те из нас, кто находил время бывать в «Куатро», наивно верили, что все охранники и офицеры безопасности могли вести себя правильно, когда до них доходили известия о злодеяниях апартеида. Достойно сожаления, что бесчеловечное обращение прикрывалось именем АНК, хотя оно не шло ни в какое сравнение с преступлениями апартеида.

Среди руководителей шли жаркие дебаты по поводу неприятного вопроса о содержании под стражей. Желание быть терпимыми разбивалось о серию убийств и кровавых расправ над нашими людьми как внутри Южной Африки, так и в соседних государствах. Член Национального исполкома Джеймс Стюарт возглавил комиссию по расследованию сложившегося положения, и он настойчиво рекомендовал осуществить реформы. Эти рекомендации и другие наши требования однако, не были выполнены, в силу проблем размещения и тех ограничений, которые наши руководство испытывало ввиду опасности освобождения людей, которые могли принести вред нашей организации и её членам.

Одним из таких типов был Роберт Де Соуза, который учился в США. Он сам сознался в том, что был шпионом и что он указал на одного из моих оперативников в Хараре, как на вражеского агента. Де Соуза завоевал доверие руководителей АНК в США, включая Джонни Макатини, тем, что возглавил голодовку в своём колледже в знак протеста против капиталовложений в Южную Африку. Он приехал в Южную Африку на каникулы и по дороге туда встретился в Хараре с Крисом Хани. Тот дал ему задание по сбору информации. Но на деле оказалось, что Де Соуза входил в состав группы, которая должна была убить Хани. Де Соуза, однако, вышел из игры и оказался под защитой АНК.

Его признания представляли из себя увлекательное чтение. Он рассказывал о том, как был завербован полицией безопасности и как ему помогли получить стипендию в Штатах. Он сообщил о тех, кто управлял им в США и как он собирал информацию о деятельности АНК и активистов движения против апартеида в этой стране. По рекомендации своих «наставников» он начал принимать участие в акциях протеста и как же они встревожились, когда его голодная забастовка дала слишком хороший результат, и они были вынуждены ограничивать его. Во время одних каникул он работал добровольцем в представительстве АНК в Лондоне, где делал ксерокопии с каждого факса, который попадал ему в руки. Как всегда в таких случаях, он предоставил список людей, которых он или уверенно называл агентами Претории, или подозревал в этом.

Я встретился с ним в комнате для допросов в «Куатро» в присутствии сотрудника безопасности, который вёл его дело. В тех случаях, когда расследование в отношении какого-либо задержанного касалось оперативников военных или политических структур, иногда было можно получить доступ к таким делам. Департамент безопасности зачастую неохотно шел на это, потому, что «внешнее» вмешательство могло оказывать отрицательное воздействие на ход их расследования. Джо Нтлантла, который сменил Мзваи Пилисо на посту руководителя службы безопасности, сообщил мне в Лусаке о сведениях Де Соузы и дал согласие на моё участие в его допросе.