Игорь Кохановский - «Письма Высоцкого» и другие репортажи на радио «Свобода»

Запомнился мне Логинов и как участник «прямой линии» в «Комсомолке», представленный газетой как «объективный историк, способный написать честный учебник». тогда «объективный историк» отвечал на недоуменные вопросы старшеклассников. Бедные ребята, принимавшие за истину, скажем, такое суждение: «Июльский расстрел в столице, введение правительством смертной казни на фронте, репрессии против большевиков и закрытие их газет стали “зачатком” гражданской войны». Так считает «объективный историк». Но факты дают совершенно иную картину. Вот как ее воссоздает Борис Васильев в очерке «Любить Россию в непогоду»:

«В июле была попытка большевистского переворота, путча. Если бы она удалась, то мы бы имели не октябрьскую революцию, а июльскую. Но она не удалась. У Керенского было еще достаточно сил и войск, которые ему доверяли. После этого большевики стали единственной партией, объявленной вне закона. За попытку силой взять власть в государстве. Все остальные терпеливо ждали Учредительного собрания. Никто, ни одна партия к власти не рвалась. Не потому, что не могла ее взять, а потому, что не хотела. НЕЗАКОННО». (Выделено мною. — И. К.)

И еще по одной — главенствующей — причине ни одна партия, кроме большевиков, к власти не рвалась: опасались, что если кто-то возьмет власть силой, может начаться гражданская война. Осознание этой опасности — известный исторический факт. За «круглым столом» «Литгазеты» об этом факте упоминает Иоффе: «Политическая борьба шла вокруг одного, пожалуй, главного вопроса — о партийной коалиции. Он стоял очень остро, потому что, по существу, все партии сознавали опасность той ситуации, которая сложилась после Февральской революции. Они сознавали, что революция, которая с теми или иными отклонениями все же шла мирно, “сорвется” на каком-то этапе к гражданской войне». И вновь Владлен Логинов начеку: не дай Бог кто-нибудь вспомнит лозунг, выдвинутый Лениным еще до октября 17-го: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую», и всем станет ясно, откуда, пардон, растут ноги «красного террора». Посему «объективный историк», в соответствии с отведенной ему ролью «первой скрипки», сводит обсуждаемую тему к общечеловеческой трагедии, в которой якобы нет конкретных виновников. Закрывая дискуссию, он говорит о необходимости «учитывать не столько специфику психологии революционеров, сколько специфику самой революции и гражданской войны».

Как тут не вспомнить ремарку из статьи «Почему заблудился, призрак?» в еженедельнике «Собеседник» философа Александра Ципко: «Пишущие об интеллигентности Троцкого, Каменева, Бухарина, Зиновьева должны помнить, что речь идет в данном случае об интеллигентности людей особого рода — людей, которые во имя своих политических целей готовы эксплуатировать недовольство масс, их зависть, злобу, умственную и духовную неразвитость. Они, ленинская гвардия, прибегли к гражданской войне и к террору не под влиянием насилия царизма и мерзостей русской жизни, как утверждают некоторые наши публицисты, а в результате сознательного, добровольного выбора. Сделали ставку на русский бунт, бессмысленный и жестокий, жаждали классового пожара в России, провоцировали драку до кровавых побоев. Большевики не просто пошли за революционными настроениями масс, не желая их оставить в трудную минуту, как считают некоторые, они ждали этого взрыва революционности, тосковали по революции, она была их кумиром, делом их жизни. Они, как и левые эсеры, пошли на то, перед чем остановились все другие политические партии».

Вот с такой точкой зрения ученого трудно не согласиться. Не «спецификареволюции и гражданской войны», как утверждает Логинов, а имЬнно «специфика психологии революционеров», в данном случае Ленина и его гвардии, породила «красный террор», о котором ангажированные историки, умеющие казаться объективными, и сегодня не хотят говорить всей правды, называя эту правду «порочным кругом».

«Поверх барьеров» 05.09.90

Из цикла «Руины»

..до основанья, а затем..

Э. Потье

1989

Поводом для этих заметок послужила статья народного депутата СССР доктора исторических наук Юрия Афанасьева, напечатанная в первом номере нового еженедельника «Столица». Вернее, не сама статья, которая мне, как и прежние публикации ректора Московского историко-архивного института, представляется очень интересной и своевременной, а ее главный тезис, вынесенный в заголовок, — «Перестройка, задуманная партаппаратом, удалась». Эта мысль, по-моему, несколько неточна. Я понимаю, что тут имеются в виду те ограничения, в пределах которых партаппарат держит и демократизацию общества, и экономические реформы. Но так как пределы эти все-таки расширяются, хоть и медленно, то и задуманное партаппаратом постепенно теряет смысл. Но тут хочется спросить: если это «задуманное» спланировано заранее, то какова, скажем так, степень «продуманности»? Поделюсь некоторыми своими размышлениями на этот счет.

Если вернуться назад, к весне 85-го, то тогдашнему партаппарату, начавшему модернизацию государственной системы под знаменем обновления нашего общества и «нашего» социализма, и в страшном сне не могло присниться то, что происходит в стране сегодня. Вспомните руководителей партии и государства тех лет. Разве могли все эти гришины, громыки, романовы, соломенцевы, тихоновы и иже с ними допустить даже мысль о многопартийности, о рынке, о сегодняшней степени гласности? Нет и еще раз нет! Все планы перестройки кружили вокруг необходимости спасения социализма, очищения его от остатков сталинщины и деформаций брежневщины. Дальше этого перестройщики от партаппарата не заглядывали, ибо их менталитет просто не представляет себе, что может быть что-то «дальше»…

Да что там говорить о брежневской гвардии! Возьмите недавнего лидера перестроечных времен — Егора Кузьмича Лигачева. Неужели в его планы входило такое развитие событий, которое выбросит его за борт политической жизни? Конечно же, нет! Партаппарат