Генрих Жомини - Политическая и военная жизнь Наполеона

Главные армии недолго наслаждались ожидаемым ими покоем на своих зимних квартирах. Чтобы распространить круг моего продовольствия и преградить неприятелям доступ к Данцигу, я направил корпус Бернадотта к Эльбингу. Ней должен был прикрыть интервал, нас разделявший, расположившись в Млаве; но недостаток жизненных припасов и чрезмерная деятельность побудили его выйти оттуда и подвинуться к Гейльсбергу. Беннингсен, устроив снова свою армию и надеясь на скорое присоединение двух дивизий, шедших к нему из резервного корпуса, тронулся в половине января. Некоторые утверждают, что, получив повеление употребить все возможные усилия для прикрытия Кёнигсберга, единственного пункта, остававшегося еще во власти короля и последнего его убежища, он был побужден расположением Нея двинуть свое правое крыло, чтобы прикрыть дорогу к столице; другие полагают, что смелое движение 6-го корпуса подало ему надежду разбить его. Как бы то ни было, он решился ударить на этот корпус, и хотя подобное действие вводило его армию в ложное стратегическое положение, но неоспоримо и то, что при разобщении наших сил, образовавшемся через движение Нея, это предприятие могло сделаться для нас гибельным, если бы оно было выполнено искуснее и смелее.

Оставив на Нареве генерала Эссена с одною дивизией, к которой присоединились еще две, прибывшие из молдавской армии, Беннингсен двинулся с остальными 7-ю дивизиями через Бишофштейн и Гейльсберг на Гутштадт; независимо от этих дивизий три лёгкие бригады генералов Барклая, Багговута и Маркова (13)составляли авангардный отряд под начальством князя Багратиона. Прусский корпус Лестока последовал за ними, двинувшись через Шиппенбейль и Бартенштейн к Прейсиш-Эйлау. Ней бы погиб, если бы русская армия направилась из Иоганисбурга в Нейденбург; но, вместо того, чтоб напасть на тыл его корпуса, растянутого на расстояние 25 лье в полковых колоннах, Беннингсен сделал большой обход, чтоб атаковать Нея с фронта и отбросить его на линию его отступления: эта ошибка дала Нею возможность сосредоточить свои силы в превосходной позиции при Гйльденбурге. Бернадотт, извещенный вовремя о приближении неприятеля, собрал свой корпус у Морунгена, где и был атакован 25-го января русским авангардом. Он отбросил неприятеля к Либштадту. Но так как этот авангард был потом поддержан главными силами русской армии, то Бернадотт должен был отступить к Страсбургу; Беннингсен последовал за ним через Остероде до Лобау.

Эти происшествия были неприятны для меня, потому что они вынуждали меня начать кампанию посреди зимы; стужа была жестокая; по Висле и Нареву шел сильный лед, который легко мог снести наши мосты; земля покрылась снегом; наши магазины были не слишком изобильны; если бы даже они были наполнены, то мы не имели бы средств перевозить продовольствие: правда, что старая Пруссия — страна прекрасная и изобильная, и не уступает ни одной из европейских в плодородии.

Я ждал возвращения весны и опасался возобновления того, что было под Пултуском, в случае оттепели. Я не хотел испытать участи Карла XII под Полтавой. Но вскоре я заметил возможность обратить эти обстоятельства к нашей выгоде, ибо мне представлялся снова случай отрезать и уничтожить неприятельскую армию. Я послал Бернадотту приказание продолжать завлекать неприятеля к Висле. Точкой опоры должен был служить ему небольшой корпус, образованный в Торне маршалом Лефевром. Все прочие корпуса получили приказание выступить с квартир. 31-го января корпус Ланна собрался в Броке, Даву в Мышнице, Сульт и кавалерия в Вилленберге, а Ожеро в Нейденбурге; наконец и корпус Нея приблизился к Нейденбургу, где я назначил мою главную квартиру. Корпус Ланна остался на Нареве, чтоб прикрыть мой тыл и удерживать войска, оставленные русскими на этой реке. С остальными четырьмя корпусами и кавалерией, я решился зайти в тыл Беннингсена, надеясь так же разбить его, как пруссаков при Иене.

Мы тронулись 1-го февраля, а 3-го я прибыл в Алленштейн с кавалерией и войсками Сульта, Ожеро и Нея; Даву прибыл в Вартенберг. Все казалось содействовало исполнению моего намерения. Беннингсен, очертя голову, спешил в расставленные сети; все его внимание было обращено на Бернадотта, которого он жарко преследовал, слепо стремясь к своей погибели; но несчастный для нас случай открыл ему глаза и лишил меня плодов одного из лучших моих соображений. Адъютант, отправленный от Бертье к Бернадотту, был перехвачен казаками. Его бумаги, которых он не уничтожил, открыли русским наши намерения и угрожавшую им опасность. Они поспешили усиленными маршами восстановить свои сообщения. К этому несчастию надобно прибавить еще и то, что Бернадотт, не получив моих приказаний, не исполнил ничего, что ему было предписано.

Мы столкнулись 3-го с русскими, готовыми к принятию боя, в Янкове; их левое крыло упиралось в Алле. Пруссаки, двинувшиеся правее, сосредоточились у Остероде. Однако я еще не отчаивался обойти левое крыло неприятелей. Я расположил главные силы против их фронта у Янкова, а правое крыло, под командой Сульта, направил по правому берегу Алле к Бергфридскому мосту, который находился за их флангом. Если бы Сульт успел выйти через Бергфрид в тыл русским, то дело было бы решительно; но они так упорно защищали мост, что мы не могли овладеть им ранее ночи. Беннингсен воспользовался темнотой, чтоб отступить к Вольфсдорфу.

Досадуя, что неприятель в другой раз ускользнул, я решился, по крайней мере, сильно преследовать его. Он продолжал отступать через Фрауэндорф и Ландсберг к Прейсиш-Эйлау. Его арьергард, опрокинутый 4-го и 5-го в небольших стычках, понес довольно значительный урон 6-го, в более важных делах при Гофе и Ландсберге. Правда, что он там держался с удивительною стойкостью против великого герцога Бергского, который пускал в дело свои бригады одну за другою через дефиле болотистого ручья. Наконец кирасиры врубились, уничтожили два батальона и взяли 1500 пленных.

Быстрое отступление русских оставляло пруссаков одних. Лесток сначала хотел пробиться на Денпен, но его авангард был встречен 5-го у Вальтерсдорфа корпусом Нея, который уже перешел Пассаргу у Деппена. Он храбро сражался; в особенности отличилась кавалерия Рош-Эймона (14); но, имея дело с гораздо превосходящими силами, этот авангард был совершенно разбит и потерял 16 орудий и множество пленных. Главные силы прусского отряда только усиленными переходами избежали совершенного уничтожения; они перешли Пассаргу в Шпандене и прибыли 7-го в Гуссенен, между Прейсиш-Эйлау и Цинтером.

Русские остановились в позиции за Прейсиш-Эйлау. Их арьергард, расположенный впереди города, был 7-го опрокинут после кровопролитного боя, равно славного и для генералов Маркова и Барклая, начальствовавших русскими, и для атаковавшей их пехоты корпуса Сульта. 18-й линейный полк дорого заплатил за небольшую высоту около Тенкнатена; мы овладели ею после неимоверных усилий. Бой в самом городе Эйлау был не менее упорен. Барклай-де-Толли, поддержанный дивизией князя Голицына (15), два раза занимал его даже посреди ночной темноты, и уже только при третьей атаке уступил натиску дивизии Леграна. Мы заняли город позже 8 часов вечера. Мюрат расположился в виду неприятеля, и донес мне, что он отступает. Потеря Эйлау делала это предположение вероятным. Я поверил этому и заснул, до крайности утомленный (я проводил по 20 часов в сутки в движении или занятиях после выступления из Варшавы). Я, однако, проснулся до рассвета и объезжал войска в то самое мгновение, когда ужасная канонада загремела у Эйлау. Я спал, можно сказать, под огнем русских батарей, введенный в заблуждение донесениями Мюрата.