Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

— Товарищ маршал! Меня все больше одолевает сомнение в целесообразности прошедшей реорганизации, — высказал наконец свое мнение Михеев. — Я не первый день думаю об этом, потребовалось время убедиться в своей правоте.

— В какой же? Вы напрямую, коли рубите не сплеча, — снял очки нарком, словно бы этим малозначащим движением приглашая на откровение.

— Появился ощутимый сбой в работе особистов из-за передачи их в подчинение Наркомата обороны.

Маршал Тимошенко пристально вгляделся в спокойное и в то же время решительное лицо начальника управления контрразведки.

— Надо понимать, в мое подчинение, — вставил он. — Понимаю, не о взаимных симпатиях речь. Но что конкретно вы имеете в виду?

— Военную контрразведку искусственно отторгли из своей среды — НКВД.

По тому, как слегка поднялись брови наркома, как он вдумался в услышанное, было заметно — ответ его озадачил.

— А что, разве Наркомат обороны не совсем подходящая среда для особистов? — спросил он уже с официальным нажимом. — Я полагал, наоборот.

— Признаться, мне больше по душе военное ведомство. Вполне естественной кажется такая структура.

— В чем же неестественна? — внимательно и заинтересованно ждал ответа нарком.

— Чекистская работа, армейская и территориальная, так сказать, гражданская, тесно связана и зачастую переплетается. У нас одна цель. Чаще в контактах нуждаются особисты. Нет у нас более менее серьезного дела, по которому бы не проходили гражданские. Нам нужен постоянный контакт. У территориальных органов большие возможности. При едином руководстве крепче и как должное осуществлялись деловые связи. И выглядело это просто, отработанно, понятно. В государственном плане все стекалось в один чекистский центр под единоначальное руководство.

— Можете не продолжать, — поднялся маршал и прошелся вдоль ряда стульев, придвинутых к приставному столу. Размышление длилось недолго. — Вашу озабоченность понимаю и, не скрою, в какой-то степени разделяю. Когда решался этот вопрос, верх взяло довольно веское соображение: особисты — составная часть армии, с ее заботами и задачами, они должны врасти в нее, в свою кровную среду, так же, как службы управления, ну, наконец, военная прокуратура. Ну а коли в составе Красной Армии, значит, и подчинение единоначальное. Однако подчинение подчинением, а ваша специфика особая… Вопрос вы подняли очень важный. Я посоветуюсь. Подготовьте четкое обоснование, может скоро потребоваться.

— Я уже подготовил, — раскрыл Михеев папку, — предполагая, что может потребоваться.

Маршал улыбнулся, взял из рук Михеева документ и сел за стол, говоря попросту:

— Нравится мне в тебе небоязнь, напористость, предусмотрительная оперативность, просто прямота. Видишь, сколько лестных определений выдал тебе, а ты бежать от меня хочешь.

— Чтобы лучше защищать армию от вражеских разведок, товарищ маршал.

— Ради пользы и соглашаюсь, — прихлопнул ладонью по столу нарком.

…В управлении Михеева ждало сообщение Ярунчикова:

«…Агент Кострица разыскан и арестован львовским УНКГБ. Передача Кострицы органам армейской контрразведки задерживается по оперативным соображениям. Высылаю копии допроса арестованного агента с показаниями на Ризера (Кагарлицкого), Рублевского (Врублевского), Хопека, Осина и Савельеву для приобщения к материалам следствия».

Прочитав шифровку, Михеев раздосадованно крутнул рукой: к приятной вести примешалось огорчение от запоздалости сообщения. Поступи оно чуть-чуть пораньше, тогда бы не пришлось объясняться у Наркома обороны о досадном факте исчезновения этого злосчастного агента. Михееву захотелось сейчас же позвонить маршалу по телефону. Но он не стал этого делать, отложив до следующего доклада. Главное заключалось в том, что враг пойман. И на душе стало спокойно.

Под выходной Пригоде дали разрешение съездить в Москву за семьей. Пора было устраиваться на новом месте основательно, по-людски, а то уже стало неловко работать и ночевать в кабинете. Квартиру он получил, но порог ее переступил однажды, глянул на голые стены и ушел.

В столицу он приехал рано утром и, вместо того чтобы сразу и побыстрее направиться домой, не утерпел, пешком зашагал от Киевского вокзала в сторону Смоленской площади, где жил в девятиэтажке. Он шел не спеша, разглядывая все вокруг, будто никогда и не был тут. А он бывал, но ничего не мог припомнить, даже вот этот горбатый мост, на котором остановился, смотря на тихую мутноватую воду, не зная, канал под ним или Москва-река. И ему стало грустно оттого, что здесь, возле своего дома, ощутил себя приезжим человеком.

Едва Михаил Степанович успел раздеться и умыться с дороги, как к нему явился посыльный Михеева.

— Вызывает начальник управления, машина у подъезда, — сообщил он и откозырял.

Откуда Михеев узнал о приезде, Пригода понять не мог. Предположил: был разговор с Ярунчиковым.

— Ты прежде всего обязан представиться в управлении, — ответил на этот вопрос Анатолий Николаевич и сразу о деле: — Выкладывай, что там у вас в армии.

— Так сегодня выходной, завтра утром к вам собирался, — сразу спало настроение старшего батальонного комиссара.

Не такую встречу ожидал Пригода: порывистое рукопожатие, приветливый разговор, хотя бы спервоначала. И остыл, нахмурил брови, докладывая обстановку и дела особого отдела армии, стараясь полнее передать, как стремительно нарастает активность абвера.

— Своевременно, значит, приехал к тебе Грачев, — прервал на полуслове Михеев. — Но и ты должен был поглубже вникнуть в дело Карася, не оправдание, что новый человек там. А все оттого, мне думается, что ты многовато взвалил на себя, во все самолично полез.

— Старался побыстрее войти в работу отдела. Как же иначе? Отсюда и впечатление такое, — ненастойчиво оправдался Пригода и с подъемом доложил последние новости: — Сегодня ночью взяли двоих с той стороны. «Окно» работает. И того и другого опознал Карась, вместе учились в разведшколе. Уже побывали у нас, выполнили аналогичное задание, что и Карась, в пятой и двенадцатой армиях, вернулись в разведцентр полторы недели назад. Едва, получается, мы их не захватили тогда.

— Какое выполняли задание теперь? — приготовился записать Михеев.

— Новые формирования и связь.

— Что-нибудь конкретное пронюхали? — погустел голос Михеева.

— Утверждают, что нет, не успели разведать. Судя по их показаниям, похоже, не врут.

— Связь… связь… — задумчиво повторил Михеев. — Слишком уязвима она. Повышенный интерес абвера понятен. Тут и источник информации, и возможность создать трудности в управлении войсками. Надо повысить наше внимание к этому участку.