Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

— Смотри у меня!.. На тебе посерьезнее задачи, чем лезть под огонь. Как складывается оперативная обстановка?

— Нынче везде под огнем… Появились диверсионные группы в нашей военной форме и в гражданской одежде, похоже, сброшены десантом. Нарушают линии связи, особенно в звеньях армия — корпус — дивизия. Им активно помогают оуновцы. По этому поводу мы только что послали вам шифровку, просим поставить вопрос в верхах об охране тыла действующей Красной Армии.

— Одобряю, сейчас же доложу наркому. Ежедневно информируйте об оперативной обстановке, — закончил Михеев.

Между тем надо было спешить к Наркому обороны. Анатолий Николаевич сложил лист бумаги с записью фронтовых новостей и, кладя его в карман, нащупал письмо от матери, которое получил вчера утром. Еще не было случая, чтобы он не прочитал ее весточки сразу. Уже сидя в машине, бегло просмотрел письмо, но мало вникал в его смысл, посматривая на улицу. Все вокруг, казалось, выглядело прежним, неизменным. В центре столицы и всегда было людно, подвижно. Но стоило немного присмотреться, как бросалась в глаза обеспокоенность и тревога на лицах прохожих; люди стихийно объединялись небольшими группами, где каждый рассчитывал на чью-либо осведомленность, большее понимание свершившегося.

Война! Сколько времени она близилась, надвигалась! И все-таки грянула неожиданно…

«На фронт надо… — подумал Михеев и решил попросить Наркома обороны отпустить его. — На фронт! На Юго-Западный».

Мандат Военного совета Юго-Западного фронта давал капитану госбезопасности Плетневу чрезвычайные полномочия в прифронтовом Львове для борьбы с террористами, мародерами, вражескими лазутчиками, наводящими панику в городе. Необходимо было решительное чекистское вмешательство с особыми правами. Выбор Михеева остановился на Дмитрии Дмитриевиче. Ярунчиков предостерег по телефону:

— Горячий он слишком, будоражный, не наломал бы дров.

— Какие дрова, когда лес горит! — оборвал Михеев. — Размазне там делать нечего. Мандат Плетневу я согласовал с членом Военного совета Бурмистенко.

…Чем ближе к Львову, тем затористей становилась дорога. Грузовая машина с опергруппой Плетнева, которой были приданы красноармейцы-пограничники, еле продвигалась по шоссе, забитому встречными автомобилями, повозками, тележками, велосипедами. Двигался нескончаемый поток людей. Дорога гудела, шевелилась, как пестрая гусеница.

Плетнев начал нервничать. Дернуло его послушаться Ярунчикова ехать через Тернополь, а не дорогой на Ровно, перекрытой по стратегическим соображениям: перебрасывался к фронту мехкорпус генерала Фекленко. Вполне возможно было проскочить с танками и теперь уже находиться во Львове. А сейчас попробуй-ка пробейся.

Досада сразу же прошла, едва он подумал о том, куда и зачем стремительно шли танки еще двух мехкорпусов генералов Рокоссовского и Рябышева. На ровенском направлении в стыке наших 5-й и 6-й армий образовался широкий разрыв, в который устремились моторизованные войска 1-й танковой группы противника. Их надо было во что бы то ни стало остановить, сорвать реальную угрозу глубокого прорыва. Небывало крупное танковое сражение шло в районе Луцк, Броды, Ровно.

Дорога почему-то стала свободнее, а километрах в десяти от Львова уже не попадалось ни встречных машин, ни повозок, редко лишь проскочит мотоциклист.

Плетнев слышал доносившееся спереди уханье бомб, видел в той стороне два немецких самолета, обстрелявших шоссе, предположил: остановка вышла, люди разбежались и вот-вот толпами повалят снова. Но он ошибся. И понял это лишь у развилки дорог на Ровно и Луцк. Неумолимые регулировщики с повязками на рукавах гимнастерок перекрыли дорогу на Тернополь.

— В чем дело, почему не пропускаете? — подошел Плетнев к лейтенанту с красным флажком в руке.

— Приказ! Стратегическая дорога, войскам проход нужен.

— А на Луцк, Ровно разве не стратегическая? Там тем более на передний край ведут пути. Чей приказ? Документы!

Лейтенант вскинул флажком, указывая путь.

— Проезжайте! Иначе приму меры, — бросил он тревожный взгляд на кузов, в котором плотно сидели чекисты и красноармейцы.

Подошли еще трое регулировщиков с автоматами.

— Ваши документы? — осмелев, резко потребовал лейтенант у Плетнева.

Что-то ненастоящее, некрасноармейское во внешнем виде и напряженных, колючих взглядах регулировщиков заметил Дмитрий Дмитриевич. Он даже не успел дать команду подчиненным, как те, поняв его взгляд, выскочили из кузова, окружили людей с флажками.

— Дайте-ка ваши документы! — повысил теперь голос Плетнев.

Лейтенант нервозно достал удостоверение, протянул Дмитрию Дмитриевичу. Тот взял и, рассматривая, спросил:

— Из девяносто девятой дивизии?

— Да.

— Должность?

— В удостоверении написано.

— Я грамотный. Командир минометного взвода — с флажком на дороге! Документ на регулировку!

— Мне дан устный приказ, не до бумаг тут.

— Кто дал приказ? В дивизии?

— Да.

— Где сейчас дивизия?

— На передовой.

— Где конкретно?

— Отступала на Львов.

— На Львов? — туго напряглась шея Плетнева. — Обезоружить всех!

Раздалась короткая автоматная очередь — она пошла вверх: оружие из рук «регулировщика» вышиб чекист.

— Я тебе отрегулирую сейчас! — подскочил к стрелявшему Плетнев. — Как пришел сюда?..

Тот молчал. На скулах шевелились желваки.

— Обыскать! — приказал Плетнев. — Отобрать документы, пояса. Расстегните у них ворот гимнастерок.

И, когда последнее было выполнено, Дмитрий Дмитриевич ни у одного не увидел под гимнастеркой армейской нательной рубахи. У двоих оказались цивильные вышитые рубашки без воротника, у одного — золотой крестик на цепочке.

Плетнев слышал о заброске гитлеровцами диверсантов в красноармейской форме, с ними уже были вооруженные стычки и в 6-й армии. Но вот чтобы они решились так нагло выйти на перекресток дорог, встать регулировщиками — этого и предположить не мог.

Поток беженцев стал заполнять дорогу на Тернополь. Плетнев глянул в кузов, где уже понуро сидели задержанные, и дал команду шоферу ехать дальше.

«Вот те встреча… Каких же подлогов можно ожидать? Они и во Львове, безусловно, орудуют. На патрулей надо обратить внимание. Установить строжайшую проверку документов, — размышлял Плетнев, когда вдруг с дороги разбежался народ — налетели «мессеры», начались бомбежка и пулеметный обстрел.

Окраина города была совсем рядом, и Плетнев приказал шоферу не останавливаться, гнать машину, тем более самолеты пошли на разворот и можно было успеть проскочить опасный участок.