Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

Присев на бревно и сунув руки под мышки, Миша прислонился к стене и в вялой задумчивости снова прильнул к щели. И то, что он увидел, страдальчески отразилось на его лице: от села по дороге мимо холма пронеслась грузовая машина, в кузове под охраной лежал связанный Лойко. И когда машина ушла далеко, Миша метнулся наверх. Цепляясь за что попало, он добрался до квадратного лаза на чердак, пролез в него, без труда выдавил трухлявую дощечку и прильнул к отверстию.

Машина пылила далеко за поворотом и немного погодя скрылась. А Миша все смотрел в ее сторону, потеряв ко всему интерес. Ему ничего не хотелось — ни идти, ни спать, ни смотреть в щель, ни даже пить, и он с унылым безразличием опустился на грязный от многолетней пыли пол, обхватил колени и сидел так, не замечая свисающих возле лица паучьих тенет. Мысли приходили бессвязные, тоскливые.

Успокоившись немного, Миша калачиком свернулся на полу. Но сон долго не приходил к нему.

…Лишь когда начало темнеть, Глухов осторожно спустился на второй этаж своего укрытия. Немного переждав, перебрался вниз, прислушался. Решил, надо выйти наружу и затаиться неподалеку в траве. Так он и сделал, дыша свежей прохладой и чувствуя, как щекочет в носу, позывая чихнуть. Зажав пальцами нос и потирая его, Миша вслушивался в шорохи ветра, томясь мучительным ожиданием. Сейчас было посветлее, чем прошлой ночью. На небе вспыхивали и пропадали редкие звезды, часто выныривала из туч луна, смотря прямо в лицо Мише, но, словно сочувствуя ему, снова ускользала за тучи.

До полуночи было еще далеко, когда Миша услышал шаги, а потом и увидел идущего человека. Он продвигался медленно, с осторожностью, но не прогибаясь. Подойдя к мельнице, постоял возле двери, тихонько два раза кашлянул.

Миша следил за ним, опершись руками о землю и весь подавшись вперед. Когда же услышал явно вызывающий сигнал, поднялся и без робости, но волнуясь, пошел навстречу.

— Мишута! — обнимая, шепнул ему на ухо Ништа.

— Петр… Лукич! — еле выговорил Миша, всхлипнув, но удержался, не заплакал.

Они недолго посидели возле мельницы. И когда Миша все рассказал, Петр Лукич, встревоженный и озадаченный неожиданной вестью, принял решение: идти через линию фронта к своим. Такой вариант был предусмотрен Стышко на случай, если произойдет непредвиденное и они потеряют связь с радистом. Без рации они ничто. Всякий раз не отправишь к своим донесение с посыльным. Значит, надо идти самому, вместе с Глуховым. Не мог он оставить его здесь одного. Да и подумал: «Где не удастся пройти взрослому, проберется мальчишка».

— Ты, поди, голодный, — достал из кармана сверток Петр Лукич. — На-ка, поешь. Я сейчас… — И он скрылся за дверью в мельнице.

Прикрыв полой пиджака фонарик и включив узкую полоску света, Ништа написал короткое сообщение Василию Макаровичу, положил бумажку в портсигар и закопал, как было предусмотрено, у основания центрального столба.

Когда чекист вернулся, Миша, жуя, сунул ему сверток в руку.

— Ты чего это модничаешь, голодный ведь? На-ка, дорогой, доедай, — хотел отдать еду обратно Ништа.

Но Миша не взял, сказав:

— Наелся, сами-то поешьте… Сейчас бы попить.

— Идем, Мишутка. Воды у нас на пути — не перепить, — обнял его Петр Лукич и легонько подтолкнул в спину.

Тяжелый сентябрь…

Ему предшествовали неудачи в последних числах августа. Возлагая большие надежды на вновь созданный Брянский фронт, Ставка укрепила его своими резервами, рассчитывая ликвидировать опасность, нависшую с севера над Юго-Западным фронтом. Однако развернувшиеся наступательные операции ожидаемых результатов не дали. Продвинувшись на отдельных участках до десяти километров, войска Брянского фронта не смогли сломить сопротивление частей прикрытия 2-й танковой группы. Это наступление сковало лишь незначительные силы противника и не ослабило его нажима на войска Юго-Западного фронта.

Восстанавливая положение на правом крыле фронта, рассеченном танковыми дивизиями Гудериана, командование не ожидало мощного удара гитлеровских войск и форсирования ими Днепра юго-восточнее Кременчуга. Резервов не было. Последний шанс — переброска полков и батальонов с неатакованных участков — стал невозможным. Враг повсюду повел активные боевые действия, скрытно сосредоточивая для решающего удара танковые силы генерала Клейста.

…Особый отдел фронта в Прилуках располагался в нескольких домах на Радяньской улице. В угловом каменном флигеле, занятом Михеевым и Ярунчиковым, шла напряженная работа. Особисты словно бы не хотели мириться с тем, что складывающаяся обстановка меняет их функциональные обязанности, все больше заставляя их принимать участие в боях.

Вернулся из 5-й армии Плесцов. Михеев посылал его к генералу Горбаню с поручением Кирпоноса узнать во всех деталях положение на правом фланге фронта.

— Пакет привез, — доложил Иван Михайлович комиссару. — Горбань говорит, что только чудо может спасти армию от окружения. На передовой ужасно непрочно. Белозерский с оперативным составом в окопах…

— Неси пакет командующему, все как есть расскажешь ему, — не стал задерживать Плесцова Анатолий Николаевич и вдруг в дверях увидел Пригоду, привстал даже: — Михаил Степанович! Заходи, чего же ты, вот не ожидал… Живой!

И снял телефонную трубку, позвонил Деревянко:

— Собирайся, повезешь в Харьков документы и арестованных. Два грузовика даю тебе.

Михаил Степанович представился как положено:

— Заместитель начальника особого отдела шестой армии старший батальонный комиссар Пригода вышел из окружения!

— Садись! — указал на стул Михеев. — С документами вышел, разумеется?

Достав бумажник, Михаил Степанович извлек из него просушенные и немного покоробленные партийный билет и чекистское удостоверение; кровяным блеском сверкнул орден Красной Звезды. Не дожидаясь расспросов, старший батальонный комиссар начал рассказывать о трудных боях в окружении и безуспешности ударов на прорыв к своим, о тыле противника, о настроении советских людей на оккупированной врагом территории.

Обо всем этом Михаил Степанович немного погодя подробно написал:

Начальнику особого отдела Юго-Западного фронта

комиссару госбезопасности III ранга

товарищу МИХЕЕВУ А. Н.

В середине июля части 6-й армии Юго-Западного фронта после шестидневных упорных боев в районе Бердичева, где на ряде участков нашими частями наносились мощные контрудары, вынуждены были отойти в юго-западном направлении.

По данным разведки и показаниям пленных, было известно, что против измотанных тяжелыми боями частей армии действует четыре дивизии противника: две танковые и две моторизованные. Враг наступал при абсолютном превосходстве в авиации.