Федор Палицын - Записки. Том II. Франция (1916–1921)

По отношении России он в начале 1917 и до 1918 года ошибался. Он оценивал там совершающееся на основании слов тех, кто, по его мнению, знали Россию. (Речь 2 апреля 1917 г.) «Вот партнер, достойный быть членом Лиги чести!» – восклицает он, основываясь на ориентировке его о России другими. Вильсон в этом настроении оставался до начала 1918 года, когда он приветствовал искренность и честность большевиков, поведших на заклание Россию в Брест-Литовске.

Я думаю, он смотрит теперь на протекшие события и на настоящее иными глазами, но в основе, как Ленин по своему хотению хочет сделать из России что-то такое свое, так и Вильсон, осуждая методы Ленина, тоже хочет сделать свое.

Мысли его о Германии, вероятно, правильны. Немцы хотят быть свободными, по-своему, как немцы, и сознание, что они народ великий и что ружьем, как они понимают, они не побеждены, вытравить из них нельзя. Они все сделают, чтобы мир не был бы слишком убыточный и оскорбительный. Передача флота пока понимается как условие мира, но когда окажется, что он должен остаться у союзников, да с прибавкой и судов комерческого флота, тогда и у независимых и левых немецкое сердце заскребет. Я думаю, они будут тянуть, пока не оправятся, и без новой войны выторгуют кое-что.

Новой войны ни союзники, ни немцы не начнут. Перетянутую струну вновь не натянешь, да и условия борьбы в дальнейшем не легки для обеих сторон.

Старик Мольтке положение борьбы на правом берегу Рейна разобрал очень подробно. Она не легка для нападающих с запада, даже при условиях, что тет-де поны [95]в руках союзников. Мудро поступили союзники, что их заняли. Невозможность новой борьбы в общих условиях и в условиях внутренней жизни Англии и Франции в формирующихся отношениях к Америке и в зависимости первых от второй. Американцы, мало пострадавшие от немецких методов, не пойдут на такую авантюру. От мудрости и умеренности людей будет многое зависеть, теперь же кипят страсти.

А что у нас дома? Полная неопределенность в Малороссии.

По-видимому, Скоропадский правит, хотя в Белой Церкви и Бердичеве засел Винниченко. На севере сидит Чайковский, но что он делает, известно только ему. В Омске удален Авксентьев и правит Сибирское правительство. Кавказ – двойной вопросительный знак вместе с Закаспийским краем, Туркестаном и прикитайскими нашими землями. Где-то Деникин; что делает Дон: Краснова ли слушают, или, как рассказывают, калмык Тундутов там играет роль. Петроград голодный город, оттуда бежит, кто может, чтобы не умереть с голода. Матросы и вооруженная чернь – сила, и в Петрограде сидят правители Зиновьев {324}и Каменев.

В средней России Совет с латышскими и китайскими преторианцами, расстреливающими мирного обывателя.

Кругом православные, кто с хлебом, а кто без него, живут, предоставленные самим себе, ибо власть доходит до них тогда, когда надо произвести реквизицию. <���…>

Большевики продвинулись в Эстляндию и на юг к стороне Двинска. Какая-то эскадра появилась перед Ревелем. Если бы это были войска, а не банды, то такое занятие собственной земли должно было приветствоваться. Но, к великому сожалению, заняв территории, банды эти будут насильничать, грабить, а при первом появлении силы убегут, оставив за собой разорение и ужас для населения.

Государственная власть этим не утверждается.

Сегодня я был воcприемником у генерала Евгения Карловича Миллера {325}, пожелавшего быть членом Православной Церкви. Душевно рад, что он это сделал.

Дай Бoг, чтобы в это тяжелое время он нашел в этом успокоение. Затем был у Алексея Игнатьева.

Он посвятил меня в свои затруднения, но я никаких затруднений не вижу. Как военный агент, у него две обязанности: ликвидация заказов и дел и регистрация офицеров. Распоряжения над офицерами у него нет и не может быть. Теперь часть офицеров разъезжается, одни в Сибирь, другие в Россию, на юг и на север. Делается это по желанию офицеров и союзников. Заниматься же их назначением не дело военного агента. Офицеры свободны возвращаться, а военный агент должен отметить и помочь, в чем может.

Разногласия у него с Маклаковым по поводу мира. Сюда собрались бывшие послы и ex chargés d’affaires [96]. Маклаков желает иметь постановления этого собрания. Но документов для таких постановлений нет, они в России. Там же все, что может подтвердить и осветить все конкретные вопросы, касающиеся границ, этнографии, значение исторических фактов в прошлом, экономические вопросы, тесно связывающие пограничные полосы с самой Россией.

Из слов Игнатьева я мог понять, что здесь действуют разные течения, и в числе их интересы банков, прицепившихся к представителям капиталов во Франции. Идет устроение России на началах, выгодных западным капиталам. Рядом идет другое течение эксплуатации России по сферам влияния.

Собрание на Гренель не преследует собственно эксплуатацию, однако легко под влиянием тех или других дельцов прийти к пожеланиям и решениям, которые в будущем и надолго принесут России вред больше, чем грабеж большевиков.

Если приедет Бахметьев из Америки, Гулькевич {326}из Стокгольма, то в этом собрании будут: Маклаков, Гирс, Набоков {327}и Стахович. Может быть, пристегнут Севастопуло и Ефремова, не доехавшего до Берна. Числом собрание будет неполное, к ним надо прибавить еще А.П. Извольского, недавно избранного директором Азиатского Банка, и, думаю, нет основания исключить тогда И. или Артура Рафаловича. Не думаю, чтобы сборище это могло бы представлять Россию.

Сегодня в «Temps» сказано, что Украина (Малороссия) призывает представителей Дона, Крыма, Кубани и Белоруссии, чтобы решить посылку представителей от них на конгресс мира. За ними потянутся и другие.

В большое затруднение будет поставлен конгресс мира, когда вся эта публика сюда прибудет и будет признана как представители интересов всех этих областей.

Чем народность слабее, малочисленнее, тем требования ее будут шире. И кто будет в этом разбираться, и чем виноваты будут те из народностей, до которых, по их географическому положению, весть о самоопределении народов не дошла и которые своих требований не предъявят.

Во всяком случае, все кроме России, имеют голос, имеют какое-то собрание, именующее себя правительством и представительство. Одна Россия без голоса и защитить себя даже в польском вопросе не может.

Судьбой нашей будут распоряжаться другие, без права. Без сомнения, les grandes lignes [97]намечены в Лондоне. Но то, что уже выражено по отношении Финляндии так бесправно, что в дальнейшем, по отношению всего остального, у нас нет ни надежды, ни уверенности, что суверенитет России как государства будет соблюден.

В Румынии уже образовалось отдельное министерство Бессарабии, без портфеля. И какая-то сила работает над расчленением России.