Федор Палицын - Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916)

Противник сильно пострадал и хотя искусно усиливает свои войска пополнениями, но и к нам таковые должны подойти. Правда, в сыром виде. Колебать эту уверенность я естественно не мог хотя бы в силу того, что я не знаю, какие распоряжения исходят из штаба и от главнокомандующего. Я узнаю их из телеграмм командующих армиями, которые имеют несчастную привычку повторять их.

Вчера был здесь Енгалычев [44], заходил ко мне, но не застал. Очень жаль. Приехавши сюда, генерал-губернатор Варшавы просил о вывозе из фабрик машин, которые могут пригодиться нам. Надо 2000 вагонов. Откуда взять их? Дороги загромождены и без того, узлы забиты. Но М.В. согласился, вероятно, рассчитывая, что из этого ничего не выйдет.

Забивка железных дорог большой минус. Причина ее кроется в неподготовленности дорог, в неподготовленности узлов и в предъявляемым к дорогам требованиях. Личный состав железных дорог истощен и устал, да кроме того, мне думается, фактов у меня нет, но нет согласия между военными и железнодорожными работниками. Вторые не верят первым; а первые, думается, не достаточно сплочено работают с вторым.

До сих пор пока устойчивость наша от 1-ой армии и ее командира Литвинова. До сих пор он проявил необузданный аппетит на резервы, распихивая их во все стороны, вместо того чтобы беречь их. Мы далеко от места действия; может быть, ему виднее и он действует правильно, а отсюда представляется, что неправильно. Мы сильнее немцев в числе батальонов, но батальоны эти крошки. Мы несравненно слабее их артиллерии; например, соотношение такое: у немцев 40–50 тысяч артиллерии – у нас 8 и менее.

Враги безнаказанно бьют нас. Поэтому обороняясь, мы, надо думать, теряем больше их. При таких условиях думать о наступлении, не имея перевеса в силах, не приходится. В этом трагизм нашего положения; его плохо понимают в России. У нас громадная армия по спискам, но дай Бог, чтобы борющихся из этой массы было бы 40–50 %. И это мало кто знает. А так как борющаяся масса тает, а рабочая и находящаяся сзади не тает, а растет, то окажется – взяв 1 мил. ртов, биться может быть будет 300 тысяч. И все это создалось постепенно. Вся эта рабочая масса как будто не нужна. В этом сказывается весь склад наших привычек, природа нашей страны и отсутствие воли, ограничивающей это организованное безобразие. Может быть, я накладываю слишком густые краски. Но если значительно сократить % отношения людей работающих, но неборющихся, то и тогда значение этого явления остается печальным.

Верховный Главнокомандующий вызвал меня в Ставку и дал поручение осмотреть инженерные работы в районе Финского залива. За это время усиленной работы я не мог занести в эту тетрадь свои впечатления, чем и объясняется перерыв. 1-го августа я приехал в Ставку.

13-го июля Верховный Главнокомандующий вызвал меня в Ставку для исполнения поручения вне нашего фронта. В два часа 13 июля я выехал в автомобиле в Брест, ибо эта дорога была загружена.

В Бресте видел Лайминга, напомнил ему об отсутствии западных фронтов К и Л передовых позиций очень, по-моему, нужных, и вечером выехал в Ставку. 14-го узнал, что меня командируют в VI армию, для осмотра инженерных работ по Финскому заливу и того, что генерал Рузский найдет необходимым. Миссия считается деликатною, ибо сталкивались сухопутные и морские интересы и взгляды.

16-го июля прибыл в Петроград. Утром переговорил с Рузским, вечером в штабе было совещание. 17-го видел Поливанова и Григоровича и 17-ro выехал в Ревель. 18, 19, 20 работал в Ревеле; 21-го был на острове Вайвара; 23-го доложил Рузскому, 23-го осматривал работы на Пеергаловской позиции, 24-го и 25-го июля Выборг; 26-го, 2 7, 28 Гельсингфорс и Свеаборг. 29-го вечером прибыл в Петербург, доложил Рузскому, который в этот день уезжал в Ставку. 31-го выехал и 1-го августа прибыл в Ставку.

Великий князь желает вручить мне общий надзор и руководство инженерною подготовкою вообще. Ищут, что укреплять. Я ответить на это не мог, ибо раньше необходимо подумать и связать эту потребность с общими соображениями Ставки и установить основные черты дальнейшего плана, средств, а затем уже соответственно сему и решить вопрос об инженерной подготовке в общем и в частностях,

Соображения об инженерной подготовке сегодня будут доложены великому князю генерал-квартирмейстерской частью ставки. Я собирался ехать в Волковыск 1-го августа, но великий князь мне сказал, чтобы я остался. Вечером говорили о разных разностях.

Я ему сказал, что в Петербурге говорят, что штаб его уже сменен и что это исходит от Думы. Действительно, это было, ибо вчера адъютант великого князя князь Щербатов [45]уехал в Петроград с ответом великого князя.

Великий князь стоит на той точке зрения, что начальник штаба и генерал-квартирмейстер ему были назначены. Быть ими недовольным не имеет основания, но если общественное мнение и законодательные палаты Государственного Совета против, то если государь император, который их назначал, с ними согласится, то он не будет препятствовать и возьмет начальником штаба Алексеева. Много говорили о Михаиле Васильевиче. Он единственный человек, который может взвалить на себя эту страду.

Странно одно. Великий князь лично ни против Янушкевича, ни против Данилова ничего не имеет, но общего между ними мало и в сущности полного доверия и близости нет. На мой взгляд, оба они думают, что неудачи во внешних причинах в отсутствии снарядов и т. п. Люди делают, что умеют. Наша канцелярская манера управления экзамена перед грозными явлениями войны выдержать не могла. Применение голых принципов, вроде полной самостоятельности частных начальников, имеет свои границы. Нельзя сверху бросать мысль, а затем успокоиться. Мысль в нашем деле должна быть осуществлена в реальные формы. Верховное главнокомандование должно направлять эти идеи и руководить ими. Как в начале войны, так и теперь признаю, что ни укоренившаяся система управления, ни деятели, стояще при этой машине, нас вывести на дорогу не могут. Лично для себя рад, что эти 18–19 дней был вдали от всего, и то найдутся люди, которые скажут, что и я повлиял на решение изменить личный состав управления при великом князе.

Теперь хотят создать третий фронт, объединить тылы и Верховное главнокомандование. Одним словом, хотят до некоторой степени сделать то, о чем писал великому князю в сентябре 14 г. Но обо всем этом говорят, а следовало бы делать. События могут пойти быстрее и неожиданнее, и ничего из этого может не выйти. Суть дела, однако, теперь не в этих преобразованиях, а в том, чтобы отдать себе отчет, в каком направлении вести войну, как собрать и соорганизовать для этого наши средства.