Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Ты знаешь ли, как сладко одинокому,
В загадочной, беззвучной тишине,
Лететь душой туда-туда, к далекому,
Что только раз пригрезилося мне.

То – колокол, в просторе душном тающий,
Вздыхающий и тающий, как сон,
Но за собой надолго оставляющий
И жалобный, и требующий стон.

О, где же ты, для сердца примирение?
О, где же ты, забвенья сладкий плод?
Один лишь миг, одной струны волнение —
И снова всё мгновенное живет.

Ты знаешь ли, как больно одинокому,
В загадочной, беззвучной тишине,
Лететь душой туда-туда, к далекому
Что только раз пригрезилося мне.

Много ли надо для счастья? Взманила весна молодая
Снова на волю к себе шумную праздность толпы.
Только из целой толпы слежу я внимательным взором,
Даже не взором – душой, робко слежу за одной.
Любо глядеть мне, как кудри сбегают широким потоком,
Черным, как поздняя ночь… Вдруг под тяжелой их мглой
Вспыхнут, как первые звезды, горячею нежностью взоры…
Что бы я не дал, когда б мне улыбнулись они!
С тихой тревогой гляжу… Дрожу я – не слишком ли дерзко
Франт этот с узким лицом, встретясь, тебя оглядел?..
О, для толпы ль рождена твоя лучезарная юность?
Им ли, слепцам, оценить чудное солнце мое?

Осень в сердце твоем, и в саду у тебя
Опадает листок за листком,
И кровавая роза, дрожа и любя,
На окне доцветает твоем.

А любимый твой друг, убаюканный, спит
Там в степи, где ни сел, ни дорог,
И в смертельной красе на холме шелестит
Иммортелей осенних венок.

У моря, у тихого моря,
Одни мы бродили с тобой,
Любуясь счастливою ночью,
Любуясь безмолвной луной.

У моря, у тихого моря,
В тот светлый, таинственный час,
Над нами любовь молодая
На крыльях беззвучных неслась…

То время далёко, далёко,
И ты от меня далека…
У моря, у тихого моря
Задумчиво бродит тоска…

Как призрак, задумчиво бродит,
Как призрак, беззвучно поет
У моря, у тихого моря,
У бледного зеркала вод…

Непогодною ночью осеннею,
У дверей,
Чей-то робкий ей шорох почудится…
Жутко ей.

И вглядеться-то страшно в недвижную
Эту мглу —
Ну, как бледные руки подымутся
Там, в углу?

Не глядит, не дохнет, не шелохнется,
А в груди
Что-то шепчет до боли назойливо:
«Погляди».

В золоте осеннем грустная аллея
Путь наш осыпала золотом листов…
Как чета влюбленных, странно холодея,
Шли мы вдоль любимых, тихих берегов.

Что-то между нами тихо обрывалось,
Словно паутины трепетная нить,
И куда-то сердце с болью порывалось,
И о чем-то сердце жаждало забыть.

И в душе роилось дум так много-много,
На уста просилось столько поздних слов,
А кругом мерцала грустная дорога
Золотом осенним вянущих листов.

Голая береза шелестит о стекла
Робкими руками…
Отчего же взор твой засветился снова
Тихими слезами?

Отчего безмолвна и с тоской невнятной
Смотришь в даль ночную?
Отчего с тобою я как враг ни слова,
И как друг тоскую?

Или это осень тенью молчаливой
Пронеслась над нами,
И сердца, и мысли мрачно разлучая
Гневными крылами?

Нет, не могила страшна —
Страшно забвенье,
Страшно свалиться
Без силы, без воли,
В пропасть холодную
Вечного сна…
Благо тому, чью могилу
И крест молчаливый
Дружеский мягко венок обовьет,
Точно объятье
Теплой руки,
Живою поэзией красок.
Вот василек полевой —
Память далекого детства,
И розы тревожный восторг,
Там астр сиротливых мечтательность,
Георгин одинокая гордость,
И тихой фиалки,
Свежей затворницы леса,
Смиренный и всепримиряющий
Шепот душистый.
И благо и жизни, и смерти,
Когда по цветам разгорится
В ранних росинках
Погожее утро,
И тихо над гробом цветут
Слезы любви и молитвы.

О, как далёко и как враждебно
Ты удалилась от меня!
И нет уж в сердце зари волшебной,
И в песнях нет моих огня.

Едва мерцает из тяжкой дали,
Из тяжкой дали, из темных туч,
Твой лик, исполнен немой печали,
Твоей улыбки бледный луч…

Не воротиться тому, что было,
Что догорело, что прожито.
Молчи же, сердце! Как ты любило,
Пускай не знает другой никто!

Friede, friede! Тих и мирен вечер,
Только слабо колокол дрожит!
Божья весть о близком воскресеньи
От грозы насилий и обид.

Friede, friede! С узкой колокольни
Как молитва тихая парит;
Сердце тихо празднует победу
Над грозой насилий и обид.

Как ночь тиха, как ночь темна!
Один прижавшийся к стеклу
Листок поблекший из окна
Глядит ко мне сквозь эту мглу.
Глядит сквозь эту мглу с мольбой
И будит горькие мечты —
Один листок, один живой
Свидетель летней красоты.
И говорит он: «Ночь темна,
Грустна безмесячная ночь,
Кругом глухая тишина…
О, не гони меня ты прочь!
О, не гони, не презирай
Моей унылой желтизны:
Я – мертвый лес, поблекший рай,
Могила песен и весны!
Я – память счастья и тревог,
Лесов живых, живых небес,
Последний трепетный листок
Из книги света и чудес.
Когда же грубо ветер злой
Меня в безмесячной тени
Сомнет, сорвет перед тобой,
Хоть раз, один хоть раз вздохни!»

От сонных берегов, где в ласковом покое
Волны безропотной затишье голубое,
От узкой заводи, где на заре едва
Плескалась под веслом глубокая трава,
И в раннем лепете приветливой наяды
Душе мечталися бесценные награды, —
Прости, любимая! – я порываюсь вдаль
За черный гребень гор, где гневно блещет сталь,
И в смертных прихотях, и в долгих воплях боя
Хочу испить до дна призванье роковое.

Там, далеко на горах,
И в лощинках, и в долках,
Как зимы последний грех,
Тихо тает грязный снег.
И просторна, и пестра
Пробужденная гора.

Выше, выше – там пути
Человеку не найти:
Словно горы – облака,
И тропинка далека,
По которой мимо круч
К нам нисходит тонкий луч.