Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Ты вся в звездах. В окне открытом
Твой профиль четко озарен,
А там, внизу, в логу забытом,
Весны светлеет тонкий сон.
Весна царит, бросая пенье
В затишье сада и села,
И в этом чистом озаренье
Ты так невинна и светла.
Мерцают звезды. Чуть росится
Плетень соседнего двора,
И сердцу хочется томиться,
Пылать и плакать до утра.

И праздник мой настал. Густою
Волною льется аромат.
Передо мною и за мною
Картины чудные лежат.
Но коротка, как сновиденье,
Моя роскошная весна,
И разве иней сожаленья
Оставит старости она.

Печаль и музыка – одно.
Как широка пустыня жизни,
Как душу спавшую давно,
Томит призыв былой отчизны.
Мечте мучителен покой,
Ей внятен голос вечно юный,
И кто-то сильный и живой
В душе натягивает струны…

Как после тягостной разлуки
Красив и тих твой ясный свет,
Какие ласковые руки,
Какой пленительный привет.
Какая даль передо мною,
И как безоблачно чиста
Из сердца полного тобою
Струится песня на уста…

Право, иного я счастья не жду:
Столько огней в полуночном саду;
В небе высоком огни и в воде.
Искры росы и по листьям везде,
Да и в траве под ногой светляки
В теплом мерцаньи зажгли огоньки.
Да и в косе-то, гляди, у тебя
Звездочка, что ль, заблудилась, любя…

Люблю зеленое окошко —
Оно весь день свежо молчит,
Оно на старую дорожку
Седого путника манит, —
Дорожку топкую лесную,
Где снова он изведать рад
И сказку лета голубую,
И зной смолистых колоннад.

О волшебство природы летней, —
Леса под шумною фатой,
И всё знойней, и всё приветней
Улыбка прелести земной.
Рукой заботливою няни
Все пятна ветхие сняла
И пень кривой на той поляне
Как ризой брачной убрала.
Смотри, теснятся в дружной неге
И, хорошея с каждым днем,
Со всех сторон в листах побеги
Спешат сравняться с горбуном.

Есть в одинокой, ясной ночи
Такая грусть и пустота.
Глядят луны немые очи
На нелюдимые места.
Что ж это? Жизнь иль отраженье
Отживших дум в зерцале сна,
И в высоте, как привиденье,
Проходит мертвая луна?
О, будь лучом моей ты ночи,
Чтоб обезволенная мгла
Познала свет, открыла очи
И вновь дышала и жила.

Я поздно вышел. День счастливый
Уж догорел в костре лучей,
И затянул туман пугливый
Виденье зноя и огней.
И только там, где за мгновенье
Великолепный храм царил,
Чуть взору грезилось волненье
Сотлевших без возврата крыл.

Не знаю сам я, оттого ли,
Что сердцу воля дорога,
Люблю я праздник дикой воли,
Люблю речные берега,
Когда их ломит ярый грохот
Восставших вод, крушимых льдов,
И тяжек пьяный зык и хохот
Раскипятившихся борцов.

Здесь, под кущей винограда
Я присяду. Мне тепло.
Солнце – путнику награда,
Солнце гроздьям винограда
Даст прозрачное стекло.

Отчего ж на сердце тени,
И в груди, как ночь, темно? —
Солнце, солнце, добрый гений,
Разгони туман сомнений,
Дай палящее вино!

Уже березы полуголы,
А воздух всё лучист и чист,
И безмятежные глаголы
Лепечет падающий лист.
И в сердце нет сопротивленья,
И будь благословенно ты,
Хотя б последнее мгновенье,
В закатном золоте мечты.

Как хорошо быть одиноким,
От всех бойцов равно далеким,
Любить свое, любить одно,
В живую цепь ковать звено.
Как хорошо по небывалым
Бродить стезям, по снам грустя,
Как хорошо бокалом малым
Испить от полного ручья.

В мое окно вся жизнь людская
В разнообразии видна,
И улиц суета дневная,
Как вечный бег веретена.
Но как милей на миг к сторонке
С немою думой отступить
И слушать зов свирели тонкий
И грезы тающую нить.

Как хорошо под вечерок,
Едва погаснет дня волненье,
Пойти сложить у милых ног
Весь груз тревоги и сомненья.
Смелей прижмись к моей груди
Пред сном головкою усталой,
И речи мирные веди
О том, что было да бывало.

Вчера, когда мы расставались,
Сбиралась за морем гроза,
И много высказать пытались
Твои безмолвные глаза.
Но мы и целая природа
Свершали молча договор,
И от востока до захода
Мерцал зарниц безмолвный хор.

Ты, предвесенняя, немая,
Чуть мартом тронутая даль,
И чаша неба голубая,
Как незапятнанный хрусталь.
И сердце бредит, сердце чует:
Вот-вот не месяцы, но дни,
И солнце знойно расколдует
Цветы, и песни, и огни.

Нет, полно пламенно дрожать и тосковать,
Напрасно рваться вдаль безумною мечтою!
Я знаю: прежних лет не пережить опять
С их дерзкой силою и гордой чистотою.
Зачем же плачет так забытая струна,
В переболевшую опять вонзаясь душу?
Ужель всё мертвое я разбужу от сна
И завоеванный так трудно мир разрушу?
Ужели вновь она вскипает и зовет,
И взоры темные неутомимо хмуря,
Сорвет мой бедный челн и грозно понесет
В седую даль валов – таинственная буря?
Что если призраком тревожным и родным
Виденья чистые очей моих коснутся,
Какая будет боль отдаться снам живым
И безнадежному в немой тюрьме проснуться!

Грозно в кипучем бою он дышит отвагой и силой.
Как отступают враги перед летучим копьем!
Точно как молнии Зевса сверкают из смелого взора,
Черные кудри волной льются на мрамор чела.
Ах, оглянися назад, красавец, где солнце заходит,
Где над зубцами стены терем знакомый горит!
Скоро ль прохладная ночь рассыплет лазурные звезды.
Скоро ль герою венок тихо наденет любовь?