Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Слава классическим формам! Гекзаметру древнему слава!
В этой счастливой стране стыдно прозаиком быть.
Выйдешь по утру – блестит залив ослепительным светом,
Словно бы тысячи солнц в синей зажглися волне.
Ветер веселый надул заранее розовый парус.
Долго ли медлить? живей сядем и радостно в путь!
Старый китаец, смеясь, шампунькою стройною правит:
Видно, вдохнул в старика бодрость божественный день.

Темные горы венцом обстали прозрачные рощи.
Что же прекрасней всего в этой прекрасной стране?
Что и живет, и живым о жизни звучит неумолчно?
Мать Амфитрита, сама голосом вечным ответь!

Много премудрых есть книг, красоту раскрывающих мира,
Много к словам мудрецов тонких толковников есть.
Но убедительней всех живая всемирная книга:
Сумрак и лес и родник – дивная родина муз.

Без букета лилий алых
Не могу тебя представить,
Без очей сухих, усталых,
Без небес в ночных опалах,
Без томлений запоздалых.
Без прощального привета
Не могу тебя представить,
Без багряного букета,
Без сомнительного света
Умирающего лета.

Люблю покорно и безмолвно,
Люблю с томительным огнем,
И с каждым днем всё выше волны,
Всё буря злее с каждым днем.
Сквозь ночь и тьму челнок мой бедный
Стремится прочь от берегов,
Чтоб увенчать твой лик победный
Нетленным лавром вновь и вновь.

Ты далеко. Уж снов долина
Твою захолодила кровь,
Но по тебе моя кручина,
И за тобой моя любовь.
И тщетен зов разуверений.
С одной тобой я признаю
И звездных снов прибой весенний,
И стоны ангелов в раю.

Забыть подъем в крутую ту
Глухую улицу забыть
Кругом немую пустоту,
Забыть ту позднюю мечту,
Забыть, забыть.
Забыть тот бледный полусвет
Далекой пары фонарей,
Забыть тот шепотный привет,
Забыть бессонницу и бред,
И серый медленный рассвет
Сквозь щель ставней.

О сердце, погоди немного:
Последний труд, последний вздох,
А там последняя дорога
В последний тихий уголок.

Опять тоска, опять сомненье:
Да надо ль было столько слез,
Чтоб над могилой упоенья
Один лишь горький терн возрос.
Чтоб из всего, что так манило
И обещало столько нег,
Один лишь стон погасшей силы
Душе запомнился навек.

Как ярки алые цветы
Осенней астры, как усталы
Ее ревнивые мечты
Про шумный сад, про сумрак алый.
Как грезы скудные вдали
В глухом скрываются тумане,
Лишь отголоски донесли
Пустынный вздох больных желаний.

Черные жгучие очи, какою вы тайною думой
В этот сияющий день позднего лета полны?
Снится ль вам пламенный вздох былого, античного мира,
И виноградника зной, и виноградника кровь?
Или пленилися вы иным опьянением страстным
Пред золотым алтарем, в набожном хоре белиц?

Не думай, друг, что я пылаю:
В чужой восторг я рад вникать
И за тобой к былому маю
С отрадной болью улетать.
Верь: в наши дни пустых блужданий
Едино свято лишь оно —
Всеискупающих страданий
Животворящее зерно.

Цвел для меня золотистый мой май
В заросли тихого рая.
Звезды шептали: молчи и внимай!
Пел соловей, не смолкая.

Пел соловей; над заросшим прудом
Бледные тени бродили…
Бледные тени в запущенный дом
Вместе со мной заходили.

Пел соловей, и струила луна
Столько дрожащего света…
В эти мгновенья ночей тишина
Точно искала поэта…

Точно искала с мольбою певца
И для него из бокала
Светлой зари и весны без конца
Песен и слез изливала…

Бывают люди – песнопенье:
С душою звучною, как строй,
Они, как светлые виденья,
Проходят темною землей.
И речи их – родник наук,
Высокой мысли мир согласный,
И ни один неверный звук
Не помрачит их лиры ясной.

Робкий намек на томящее чувство,
Томные, чутко запевшие струны, —
Вот оно, вечно живое искусство,
Вот он, призыв ароматный и юный…

Сладок тот шепот и сердцу понятен…
Разве не в нем и восторг и забвенье,
Сад весь в мерцаньи от месячных пятен,
Пруд – колыханье и ночь – вдохновенье…

Разве не там твоя юность и грезы,
Юность – безгрешность и грезы из рая,
И закипевшие радостью слезы
В дальние ночи заветного мая,

Мая заветного, мая родного,
Мая, отпевшего звучные песни —
Там, где березы седые прелестней
Пышного полдня, но полдня чужого…

Всё молодое сердцу мило,
Затем что молодость чиста,
Что много в ней живого пыла,
Что так свежи ее уста,
Что от всего, что старца гложет
И смертью близкою грозит,
Увлечь лишь молодость нас может
Туда, где май, где жизнь царит.

Будь милой и доброй и детство
Покрепче в сердечке храни.
Нет в жизни заветней наследства
В холодные, трудные дни.
Нет радостней в мире привета
Улыбки счастливой детей.
Блюди же сокровище это,
Как клад, до скончания дней.

Люблю наброски и этюды
Твоей неопытной руки,
Негармонические чуда,
Нездешней полные тоски.

Если б ночь таилась
И в звездах мерцала,
Я бы не стыдилась,
Я бы не молчала.
Всё, что ищут очи,
Всё, чем грудь пылала,
Я б звездам и ночи
Громко рассказала.