Григорий Ревзин - Ян Жижка

Из разбросанных по католическим памятникам намеков можно, однако, заключить, что религиозный кризис на Таборе вырос из страстного желания некоторой части таборитских священников и проповедников пойти быстрее навстречу хилиастическом у «царству божию на земле», ускорить его приход. Такие идеологи, как Мартин Гуска, Петр Каниш, Вацлав Коранда, выражая интересы беднейшего крестьянства и городской бедноты, стремились усилить и отстоять на Таборе элементы примитивного потребительского «коммунизма», распространить систему уравнительного потребления на все приобретенные таборитами города и округа.

До тех пор, пока непосредственная военная опасность со стороны внешних и внутренних врагов была слишком большой, все социальные группы, примкнувшие к Табору, мирились с введенной там хилиастической общностью имущества. Она рассматривалась как временная, вынужденная мера, порожденная сложностью условий, в которых оказался крестьянско-плебейский лагерь в первые месяцы национально-чешской крестьянской войны. Табор тогда выступал единым фронтом как против реакционного феодально-католического лагеря, возглавленного императором Сигизмундом, так и против рыцарско-бюргерского лагеря пражан и их идеологов — магистров Пражского университета.

К началу 1421 года положение существенно изменилось. Смертельная опасность, нависшая над гуситской Чехией, ослабела. Район победоносного крестьянского движения расширился, военные силы Табора окрепли и закалились в борьбе против ненавистных панов и рыцарей реакционного лагеря. Теперь основная масса крестьянско-плебейского лагеря таборитов — крестьяне, ремесленники мелких городов с примкнувшим к ним бедным рыцарством — вовсе не хотела вводить повсеместно примитивную хилиастическую общность, какая существовала на Таборе в момент его возникновения. Внутри крестьянско-плебейского лагеря ускорилась кристаллизация «левого» крыла таборитского движения. Громче стали звучать голоса восторженных хилиастов, требовавших глубокого, коренного преобразования социального устройства и государственного управления не только во владениях Табора и во всей Чехии, но и во всем свете. Это было так называемое движение «пикартов», к которому примкнули самые талантливые проповедники Табора.

Большинство священников и Старших таборитского братства и все четыре гетмана были против «пикартов». Озабоченные главным образом наилучшим приспособлением новых обширных владений к военным задачам, они не желали ломать там привычного уклада крестьянского хозяйства. Города и села, поставленные под контроль Табора в результате его военных побед, освобождались от бесчисленных тяжелых феодальных повинностей. Однако Старшие и гетманы Табора налагали на них подати, правда, значительно меньшие, чем те, что платили они королю, пану или монастырю, притом подати братские и временные, ради помощи общему делу борьбы, — но все же подати.

В этом и было одно из коренных разногласий между «левым» крылом — «пикартами» — и основной массой участников движения таборитов.

«Пикарты» не желали и слышать о каком-либо короле для Чехии. Они были сторонниками республиканизма, прикрытого теократической оболочкой. Никаких монархов, кроме Христа, они не признавали и выступали против Жижки и тех, кто соглашался на признание короля, призванного из Польши или избранного из среды гуситов.

К этим столь разным устремлениям примешивались еще и разногласия по чисто религиозным вопросам: ожесточенные споры относительно пределов свободного толкования евангелия, о «пресуществлении» хлеба и вина.

Жижка понимал, какими опасностями грозит народному делу внутренний разлад. Но так как его симпатиям ближе были учения политически менее радикальной части таборитов, он взял сторону противников хилиастов.

Пока Жижка, будучи в походах, находился вне Табора, раздоры зашли там очень далеко. Несколько сот таборитов-«пикартов», изгнанных из Табора вместе с женами и детьми, создали на стороне свое обособленное братство. С ними ушли Петр Каниш, Ян Быдлинский и несколько других священников. Мартина Гуски среди них не было: на пути к себе на родину, в Моравию, он был пойман паном Ваваком и брошен в темницу, где ждал казни.

Изгнанные из Табора «пикарты» поселились сначала в замке Пржибеницы и начали оттуда яростно проповедовать против порядков Табора, сзывая народ к себе. Ежедневные диспуты приводили к тому, что к Петру Канишу уходили все новые и новые «обращенные». По настоянию епископа Табора Николая из Пельгржимова «пикартов» прогнали и из Пржибениц. Тогда они поселились в лесу около Дражницы,

Налаженный Жижкой строгий распорядок работ на полях и в оружейных кузницах, военные приготовления и обучение ратному делу подвергались опасному испытанию.

Каждый из «пикартов» представлялся Жижке возможным Антохом, способным внести разброд в умы его воинов, склонить их на неповиновение, ослабить военную мощь Табора.

Первый гетман собрал вооруженный отряд, пошел к Дражницам. Взяв в плен «пикартов», он привел их в деревню Клокоты, где находились остальные гетманы, Старшие и священники.

— Братья, — обратился к «пикартам» Жижка, — как добрый отец прощает блудного сына, так и община таборская простит вас. Покайтесь только в злом своем умысле, вернитесь сердцем к нам, божьим воинам… Ты, брат Жаниш, лучший наш учитель, согласен ты вернуться?

Петр Каниш протянул руку и ткнул пальцем в ладонь:

— Когда вырастут здесь волосы, тогда вернется Петр Каниш в забытое богом место.

— Грешишь ты смертельно, Каниш! Клеветой и гордыней грешишь! — крикнул Жижка. — А кому ж лучше тебя знать, что смертный грех на Таборе карают смертью!

— Не грози, гетман! Я, как и ты, смерти не страшусь! — бросил надменно Каниш.

Жижка подошел ближе к Канишу, положил ему на плечо свою тяжелую руку:

— Погляди вокруг, заблудший брат: вон там, на востоке, с наемной ратью выжидает наших раздоров антихрист, король венгерский. А там, на юге, другой грозный враг, Альбрехт Австрийский.

И там… и там… и там! — Жижка указывал на все стороны. — Кругом враги! Не будем же мы, воины Табора, на радость им губить друг друга. Опомнись, брат Петр, именем бога прошу тебя, опомнись!

— А наибольший враг кто?! — гневно воскликнул Каниш. — Тот, кто преступил учение и отрекся от истины!

Рука проповедника угрожающе протянулась в сторону гетманов, епископа, священников Табора.

Жижка оттолкнул от себя Каниша, подошел к толпе пленных «пикартов», находившихся в тесном кольце стражи: -

— Вы слышали все? Кто ищет смерти заодно с этим слугою сатаны — отойди вправо!

Половина пленных отошла вправо.