Григорий Ревзин - Ян Жижка

В Краков стянулось пять тысяч вооружённых всадников, пеших копейщиков и лучников, чтобы итти на помощь гуситам. Их число возросло бы во много раз, если бы только обеспокоенный этим Ягайло не приказал прекратить вербовку.

Еще находясь в пути из Моравии, наместник Витовта Корибут обратился к чешским панам, к Праге и другим городам с призывом прекратить внутренние распри. Писал он и Жижке, позволяя себе при этом увещевать первого гетмана, дважды спасшего Чехию от католического погрома, «не разорять и не губить страны».

Жижка не желал оставить такую дерзость безнаказанной и тотчас ответил Корибуту весьма резким письмом.

Ознакомившись с чешскими делами, князь, видимо, сразу сообразил неуместность своих поучений. Уже будучи в Праге, Корибут всячески старался загладить свой промах.

В это время по немецким княжествам начал разъезжать кардинал Бранда: все еще не угомонившийся Мартин V затевал третий поход на гуситскую Чехию. Жижка, зная об этом, решил пойти навстречу желанию наместника уладить отношения с Табором.

Первый гетман посетил Прагу, виделся там с Корибутом. С тех пор князь стал называть Жижку «отцом», а Жижка Корибута — «паном сыном».

Более того, первый гетман обратился к пражанам с письмом, извещавшим их, что союзные Табору города, гетманы и все его общины и братства признали князя Корибута своим «главным союзником и правителем Чехии».

Многие на Таборе были совершенно не согласны с решением «повиноваться князю и честно помогать делом и советом во всех делах управления». Но в ответ на это Жижка указывал недовольным на готовящийся новый крестовый поход на Чехию.

К осени 1422 года Табор был уже могучей силой. В союзе с ним находились теперь не только городские общины юга — Писек, Клатовы, Домажлицы, Сушицы, Прахатицы, Водняны, Гораждьовицы, но и богатые города севера — Жатец, Лоуны.

В прилегающих к этим городам сельских местностях крестьяне освобождались от феодальных оброков и барщины, которыми они обязаны были прежде монастырям, церковным капитулам и панам-католикам. Городские ремесленники, торговцы, крестьяне, живущие в этих пространных районах, чрезвычайной военной податью пополняли казну Табора, поставляли продовольствие и оружие таборитскому войску.

В то же время разделение таборитских общин на домашние и полевые стало устойчивым. Лишь очень редко, в случаях большой военной опасности, брали в войско и крестьян из домашних общин. Домашние таборитские общины обязаны были помогать полевым продовольствием и вооружением.

Жижка добился слаженной работы большого и сложного механизма, весьма своеобразной «военной республики» [47] Табор кое в чем можно, пожалуй, срамить с возникшей через полтора века на низовьях Днепра Запорожской Сечью. .

Но как ни велики были заслуги Жижки перед народным таборитским движением, военный вождь Табора постепенно терял над ним контроль.

Когда споры касались вопросов веры, Жижка действовал с крайней решительностью. Но несогласия скоро перешли в область, где добиться повиновения было очень трудно. Как относиться к Корибуту? Не пора ли таборитам попытаться захватить Прагу?

Среди гетманов и Старших Табора мнения все чаще и чаще расходились.

Два новообращенных таборита, Ян Гвезда и Богуслав Швамберг, получили большое влияние на Старших, проповедников и воинов братства.

Оба военачальника настаивали на немедленном походе на Прагу, откуда все чаще доходили вести, что Корибут готовит удар по Табору. В столице он беспощадно преследовал всех, кто был дружен с Желивским или когда-либо держал сторону таборитов.

В Праге среди ремесленников и городской бедноты оставалось еще много тайных друзей казненного Желивского. Они призывали былого своего гетмана Гвезду, обещали ему поддержку. Дело казалось верным и легким: Корибута уже четыре месяца не было в столице — с пражскими войсками он осаждал королевский замок Карлштейн. Это был наиболее удобный момент для оказания помощи левому крылу пражан.

Жижка не давал согласия на выступление против столицы, считая его опасным и несвоевременным. Наперекор его воле табориты все же снарядили возовую колонну, правда, недостаточно сильную, и выступили в сторону Праги в конце сентября 1422 года.

«Когда князь Корибут, — повествует старая чешская летопись, — вместе с пражанами осаждал Карлштейн, таборитские военачальники Богуслав Швамберг и Ян Гвезда сделали попытку с отрядом таборитов взять Прагу с налету. Они вышли тайно в поход и добрались до Праги».

Поход закончился неудачей: табориты не получили достаточной поддержки от плебейских элементов Праги. Понять это нетрудно: слишком свиреп был в летние месяцы 1422 года бюргерский террор над этой частью населения столицы.

В эти дни, по-видимому, впервые у Жижки зародилась мысль отделиться от Табора.

По воле папы Мартина V немецкие князья собрались в Нюренберге, где летом 1422 года заседал рейхстаг. Жалкий конец двух крестовых походов заставлял Рим искать теперь иной военной тактики. Наряду с рыцарским ополчением папские советники настойчиво рекомендовали немецким князьям направить против непокорных чехов сильные отряды пеших наемников.

Кардинал Бранда требовал денег от городов империи и князей. Сиятельные депутаты высокого собрания предлагали ввести особый налог — по пфеннигу с сотни [48] То есть один процент стоимости имущества. . Но такой налог всей своей тяжестью лег бы на купечество. Оно на это не соглашалось. В конце концов порешили, что каждый князь и каждый город выставят в поле известное число наемников и будут сами их содержать.

Но те, кто обязан был нанять людей и дать золото, шли на жертвы весьма неохотно. Всякий оглядывался на соседа, боялся переплатить. Да и поражения на полях Чехии были еще очень свежи в памяти.

Широко задуманный Римом новый, третий поход казался «внушительным» и «решающим» только в документах кардинала Бранды.

Встречая в немецких княжествах лишь «прохладный энтузиазм», папа и император обратили взоры к Польше.

Сигизмунд, напутанный наместничеством Корибута, готов был пойти на большие уступки Польше, лишь бы заставить ее отозвать литовского князя из Праги.

В конце ноября 1422 года состоялась встреча послов польского короля с послами императора. Сигизмунд проявлял необычную уступчивость. Этого только и нужно было Ягайле и Витовту. Их интерес к чешскому трону сразу упал. Витовт приказал Корибуту немедленно покинуть Чехию, а Ягайло обязался примкнуть к походу против гуситов.

При свидании императора и польского короля весною 1423 года Ягайло обещал выставить большое крестоносное войско и повести его на Чехию. Он рассчитывал собрать в Польше для этой цели тридцать тысяч крестоносцев. Но когда приступили к вербовке, на призыв короля явилась лишь горстка людей, — мало кто в Польше пожелал помогать германскому императору против славянской Чехии. Чувство дружбы польского народа к чешским гуситам оказалось сильнее приказов короля.