Камсар Григорьян - Туманян

Армянский поэт часто обращался к фольклорным источникам других народов. В основу его сказок легли не только армянские, по и русские («Василиса Прекрасная», «Аленький цветочек»), итальянские, немецкие, французские, ирландские сказочные мотивы. Туманян не мог быть равнодушным и к восточной сказке с ее красочным миром народной фантастики. Им были широко использованы арабские, индийские, японские сказочные сюжеты. Армянский поэт не замыкался рамками национальной сказки: он умел всюду найти жемчужины творческого гения народа. Ему были важны добытые вековым опытом народная мудрость, жизненность идеи, выраженные в такой простой, общедоступной форме.

Туманян мечтал создать восточную сказку в стихах «Тысячеголосый соловей», к которой он неоднократно возвращался и которую все же ему не удалось закончить. В 1895 году в деревне Вардаблур Туманян впервые услышал сказку «Азаран блбул» — «Тысячеголосый соловей». Тема настолько взволновала его, что он тогда же задумал, опираясь на мотивы народной сказки, написать восточную поэму. В течение многих лет Туманян собирал материалы. Достаточно сказать, что им было записано более шестидесяти вариантов сказки. В 1899 году он писал своему другу: «Я хочу в качестве материала взять две сказки: «Тысячеголосый соловей» и «Тайна царя Синам» и сочинить восточную поэму. Интересуясь этим, нашел, что сюжет неоднократно печатался, все народы его имеют, он рассказан в тысячах форм, даже ученые объяснили, что тема сказки — приход весны, но после всего этого я не только не оставил свою сказку, а еще больше уцепился за нее, еще более воодушевился этой темой. Кто как бы ни писал, я тоже по-своему скажу, и даже имел смелость, в противовес утверждениям ученых, выдвинуть свое толкование, заметить в сказке другую мысль, развить ее и воспеть. Как известно тебе, по-моему, тема сказки — рождение поэзии и музыки».

По первоначальному замыслу, как это можно заключить из письма, события в поэме должны были развиваться на широком сказочном фоне, с использованием собранного автором богатейшего материала. Легко представить себе, каким монументальным памятником сказочной литературы могла быть «восточная поэма» Туманяна. Но он не успел осуществить свой замысел. Остались лишь два незавершенных отрывка: «Скорбь певца» и «Арэг в темном царстве». В первом изображен навсегда потерянный певцом светлый мир мечты, во втором описан подвиг героя Арэга, который попадает в «темное царство» и убивает семиглавого дэва. Дэв — символ черных сил, воплощение зла. Арэг [45] Арэг на армянском языке означает солнце. — доброе начало. Его образ тесно связан с традициями армянской народной сказки. Арэг приносит с собою животворящие лучи солнца, и, когда он убивает семиглавого дэва, темное царство озаряется светом. У мифологического образа сына солнца кудри должны быть светлыми, огненными. В сохранившихся образцах древнейших армянских эпических песен рождение героя Ваагна [46] Ваагн — древнеармянский языческий бог солнца и грозы. изображается в виде восхода солнца.

Ваагн — герой армянского мифа, в сущности прототип Арэга в сказке Туманяна. Он так же, как и Арэг, «поглотитель вишапов», то есть дэвов, драконов, которые выступают и в мифах и в народных сказках как символ темных сил, как символ зла.

Особый цикл составляют сказки Туманяна, в которых преобладают реалистические зарисовки и нет ничего фантастического или сверхъестественного. Они с большой глубиной отражают типические явления жизни. В них много точных и метких характеристик, живых и верных картин. В этих сказках все правдоподобно, иногда даже обыденно и прозаично, но для большей убедительности автор пользуется весьма характерной для народных бытовых сказок чертой — методом преувеличения, гиперболизации. К такому типу относится сказка «Храбрый Назар»; ее Туманян считал лучшей из всего, написанного им в этом жанре.

В основу «Храброго Назара» легли около двадцати вариантов одной и той же сказки. Подавляющее большинство их кавказские: армянские, азербайджанские, грузинские, чеченские, талышские и другие. Тема русской сказки — о «счастье по случаю» — также послужила источником для «Храброго Назара». Однако во всех и русских и кавказских вариантах решающую роль играет не столько счастливый случай, сколько сметливость, сообразительность и хитрость героя. В русских вариантах Фома, а в других случаях Агафон или просто портной, действует не в одиночку, а с двумя богатырями (Ильей Муромцем и Алешей Поповичем или с двумя безыменными богатырями), с которыми он подружился тоже при помощи хитрости. Фома одерживает победу за победой, умело пользуясь услугами своих товарищей. Там же, где ему приходится действовать самому, он прибегает не только к хитрости, но и к коварству.

Сопоставление народных вариантов сказки с «Храбрым Назаром» Туманяна показывает, что армянский писатель, отправляясь от фольклорных памятников, оставался свободным художником; он не следовал за традиционной трактовкой сюжета и создал оригинальное, яркое произведение мировой сказочной литературы. В «Храбром Назаре» сохранен местный колорит. Место действия, лица, события носят не отвлеченный, а конкретный характер. Автор остается верен принципу реализма и народности. Глубина мысли, естественность и типичность ситуации и действующих лиц, простота речи, неподдельный юмор — отличительные черты сказки Туманяна.

Назар — никчемный, ленивый, трусливый человечек, не обладающий никакими достоинствами, пользуясь случайными обстоятельствами, добирается до царского трона.

Свою «силу» Назар осознал совершенно неожиданно для себя. Однажды ночью рассерженная жена Назара вошла в дом и заперла за собой дверь. Назару пришлось притулиться у стенки и дрожа просидеть до утра.

«Разобиженный Назар лежит на солнышке, дожидается, чтобы жена его впустила, и размышляет. Время же летнее, мухи одолевают, а сам Назар до того ленив, что неохота ему даже нос вытереть. Мухи облепили ему лицо. Когда же они начали уж слишком донимать его, поднял он руку и — хвать себя по щеке. Как шлепнет по лицу, так мухи и попадали. — Вот те на!.. — удивился Назар. Хотел пересчитать, сколько мух он убил одним махом, да сбился. А сдается ему, что не меньше тысячи,

— Вот это дело! — говорит. — А мне и невдомек, что я такой молодец… Я, что одним махом могу прикончить тысячу тварей, чего же сижу около этой негодной женщины?..»