Нина Владыкина-Бачинская - Собинов

«Свадьба» Даргомыжского, «На заре туманной юности» Гурилева, «Средь шумного бала», «Ни слова, о друг мой» Чайковского — все эти жемчужины русской вокальной лирики звучали непередаваемо прекрасно, так, как пел их только он, Собинов.

Слушатели, молодые и старые, уходили с концерта потрясенные, унося чувство глубокой радости и благодарности великому артисту за счастливые минуты высокого наслаждения искусством.

Гуляя по улицам родного города, Леонид Витальевич испытывал радостное чувство. До чего же изменился Ярославль за эти годы! Там, где раньше теснились разнокалиберные деревянные домишки, стояли в лесах красивые здания, вместо неровной, с выбоинами булыжной мостовой — асфальт.

Из тихого провинциального губернского городка средней руки Ярославль превратился в индустриальный центр. Вырастали новые городские районы. В дни молодости Собинова город, если идти в сторону бывшего Романовского шоссе, кончался перед Загородным садом, где помещалась больница. Дальше тянулись пустыри, поля и деревни. Теперь же здесь развернулась стройка многоэтажных жилых домов, прокладывался широкий проспект Шмидта, а по Романовскому (теперь Тутаевскому) шоссе на несколько километров закладывалось строительство новых заводов гигантского Резино-асбестового комбината.

В городе открылись новые школы, клубы, кино, картинная галерея, местный краеведческий музей. Вместо прекратившего свое существование после революции юридического демидовского лицея — Педагогический институт. При Пединституте — рабфак с энергетическим и педагогическим отделениями. Возникло около десятка средних специальных учебных заведений, среди них техникумы: музыкальный, художественный, театральный.

В домах — радио, телефоны, электрическое освещение, новые линии трамвая соединяют отдаленные районы с центром города, центральные улицы оживлены: автомобили легковые и грузовые мчатся во всех направлениях.

Как непохоже было то, что видел теперь Леонид Витальевич, на его детские воспоминания! Долго бродил он по бульвару и набережной. Светило яркое солнце, старые липы стояли в цвету, наполняя ароматом воздух. Родная Волга катила спокойные воды, на горизонте узкой полосой синели сосновые леса. Леонид Витальевич с улыбкой вспоминал мальчишеские проказы, веселые путешествия на Верхний остров, вечерние катанья на лодках с песнями под гитару. И сейчас, как тогда, звенели над Волгой молодые голоса, только песни уже были иные.

Под впечатлением последней поездки по Волге и пребывания в родном городе Собинов сочинил несколько стихотворений. Одно из них посвящено описанию Ярославской ярмарки.

Так в трудах, творческом отдохновении, заботах и радостях шло время.

…Между тем годы брали свое. Развившаяся за последнее время болезнь сердца настойчиво напоминала о себе и плохо поддавалась лечению. Бывали периоды, когда врачи предписывали Собинову полный покой. В 1932 году Леонид Витальевич пел в опере только два раза: Ленского в молодежном студенческом спектакле Ленинградской консерватории и на сцене Большого театра. Но артист не хочет сдаваться без боя. Если нельзя петь в опере, он будет выступать с концертами — это менее утомительно. И пусть между концертами в Москве, на периферии приходится делать все более длительные перерывы, он все равно будет петь, потому что без музыки, песни нет для него и жизни.

Весной 1933 года Большой театр торжественно отмечал тридцатипятилетие артистической деятельности Леонида Витальевича. В юбилейный спектакль 24 мая был поставлен третий акт «Лоэнгрина» и две картины из «Евгения Онегина» — бал у Лариных и сцена дуэли. В собиновском спектакле участвовали лучшие артистические силы Большого театра: постоянная партнерша Леонида Витальевича А В. Нежданова (Эльза), П. М. Норцов (Онегин), И. С. Козловский (Трике), М. О. Рейзен (Зарецкий), А. С. Пирогов (Тельрамунд).

В адрес юбиляра поступило письмо, подписанное К. Е. Ворошиловым.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ Москва — Кремль

24 мая 1933 г.

Народному артисту Республики Л. В. СОБИНОВУ.

Дорогой Леонид Витальевич!

Правительственная Комиссия по руководству Государственным Академическим Большим Театром горячо приветствует Вас, выдающегося мастера вокально-оперного искусства, в день 35-летнего юбилея Вашей художественной артистической деятельности.

Правительственная Комиссия с большим удовлетворением отмечает Вашу непрерывную художественную артистическую деятельность в советском театре, Ваше исключительно талантливое служение советскому искусству.

Правительственная Комиссия вошла в Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР с ходатайством о награждении Вас ко дню Вашего 35-летнего юбилея в ознаменование Ваших заслуг перед советским искусством орденом Трудового Красного Знамени Союза ССР.

Желаем Вам еще долгие годы продолжать Вашу выдающуюся артистическую деятельность. По поручению Правительственной Комиссии

К. Ворошилов.

Трогательно выразили юбиляру свою любовь старые рабочие Большого театра — они преподнесли Леониду Витальевичу деревянную лиру, сделанную ими из старых досок сцены Большого театра, на которой прошла вся творческая жизнь великого артиста.

К. С. Станиславский, будучи в отъезде, прислал юбиляру письмо, которое зачитал И. М. Москвин:

«Сегодня Правительство высокой наградой отмечает Ваши большие заслуги. Толпы Ваших почитателей разбросаны по всей стране и за ее пределами, они кричат Вам здесь и издали: «Слава Собинову! Хвала Собинову! Да здравствует Собинов! Благодарность, удивление и преклонение перед Собиновым!..» Вы родились в сорочке, жили в плаще, при шпаге. И я уверен, что, когда придет к Вам старость, Вы не наденете теплого халата с туфлями. Крепко обнимаю Вас, поздравляю, думаю о нашей давнишней дружбе.

Сердечно любящий Вас К. Станиславский».

Леонид Витальевич был счастлив. Юбилейные торжества заставили его мысленно окинуть взором пройденный путь и задуматься над будущим. С чистой совестью он мог сказать, что выполнил завет директора гимназии. Да, он не зарыл свой «голосовой талант» в землю, не растратил дары, щедро отпущенные природой. Как прилежный садовник в упорном труде он растил и берег свой талант, развивал и совершенствовал способности.

Труд его как артиста теперь завершен. Здоровье стало не то. Врачи все настойчивее требуют прекращения не только сценических, но и концертных выступлений. Да и сам он, в особенности после того как однажды в середине спектакля ему сделалось дурно, пришел к заключению, что пора оставить сцену. Годы, полнота мешали создавать внешне убедительные образы, а одышка сказывалась на короткости дыхания. С каждым новым годом приходилось отказываться от той или другой партии. Склонный к юмору, Леонид Витальевич, всмотревшись на одном из спектаклей «Демона» в свою отраженную зеркалом внушительную фигуру, тут же сымпровизировал двустишие: