Голиб Саидов - Чётки

– Как, там, Сикстинская капелла?– интересуюсь я ради приличия.

– Ничего интересного… – зевая во весь рот, отмахивается товарищ.

– А как – собор Святого Петра?

– А-а… так: ничего особенного. – лениво машет он кистью. – Собор как собор, стоит себе, потихоньку…

– Ну, а как тебе Колизей?

– Гавно… – устало роняет друг, всем своим видом показывая, как ему всё это осточертело.

Меня уже трясёт и колбасит: чувствую, как начинаю скрежетать зубами. Однако, сохраняя благоразумие, всё же, выдавливаю:

– Как скоро вас ждать? Вы ведь, из Рима прямо домой?

– Нет, нам надо будет заехать ещё в Вену: я там, в одном месте, пообещал Наташеньку пивом угостить. – продолжает издеваться надо мной приятель.

– Ну, а оттуда, я надеюсь, домой? – сдерживаюсь я из последних сил.

– Нет, потом мы, наверное, заскочим по пути в Братиславу… – лениво протягивает приятель и слегка напрягается, пытаясь вспомнить – для чего им надо было туда заскочить.

– Ну, а там, как я догадываюсь, вы решили просто, попИсать после пивка, так?

Иду по улице Декабристов в сторону Вознесенского проспекта.

Неожиданно, на моём пути возникает пожилая пара иностранцев – англичан.

– Excuse me («Извините» англ.) – обращается ко мне джентльмен в аккуратненьких таких очках и с седеющей благообразной бородкой, как у Чехова. И постукивая своими холеными пальцами по карте путеводителя, вопрошает:

– Nevsky?

Несмотря на то, что я тороплюсь, элементарная вежливость и ощущение некой сопричастности к Питеру, как к «культурной столице», заставляют меня замедлить свои шаги и остановиться. Безнадёжно и напрочь забыв некогда школьный английский, я с трудом пытаюсь вспомнить элементарное, и, не находя нужных слов, раскрываю свой рот и беззвучно вожу губами, словно рыба, выброшенная на берег.

Наконец, плюнув на всё, я – как Ильич – гордо вскинув руку вперёд («Верной дорогой идёте, товарищи!»), объясняю «камраду» по-нашенски, то есть по-русски:

– Сначала сюда! Потом (согнув в локте влево) – туда! А затем (вновь вернув руку в исходное положение) – туда! Ясно?

– Yes, yes! Thanks! («Да, да! Спасибо!») – искренно благодарит меня ошалевший иностранец.

А я вновь ускоряю свои шаги и, опустив низко голову, совестливо бормочу себе под нос в такт шагам:

– Надо учить английский! Надо учить английский! Надо учить английский!

Версаль, обзорная экскурсия. 2012 г. Фото автора.

Если б, не известные на весь мир достопримечательности французской столицы, то первое впечатление, какое ты испытываешь посетив Париж, словно попал на африканский континент. Во всяком случае, так показалось мне… И где бы не находился, куда бы не пошел, неизменно оказываешься в окружении негров. Практически, 90 процентов торгующих сувенирами, именно они. Они облипают тебя словно мухи, со всех сторон, едва лишь стоит выйти из туристического автобуса и ступить на тротуар. Они не дают тебе проходу ни на улице, ни на мосту, потрясая перед твоим лицом связками эйфелевых башенек и смешно коверкая русские слова. Наконец, они неотступно преследуют туриста, начиная от подножия Монмартра вплоть до самой вершины, где сияет своей ослепительной белизной базилика Сакре-Кёр.

Версаль, похоже, это их «клондайк», поскольку такого количества туристов и автобусов мне ещё не доводилось видеть нигде. Но, даже если вам удалось мужественно прорваться сквозь их плотный кордон и добежать до своего автобуса, это вовсе не означает, что все трудности остались позади: они умудряются привлечь ваше внимание к сувенирам, просунув голову в салон и монотонно бубня скороговоркой свою заведённую пластинку:

– Брат! Братан! Братуха! Братишка! На, давай-давай, бэри-бэри, магныты!

И буквально через секунду:

– Ола! Луда! Танья! Юла! Марина! Наташка! Сестра! Сеструха! Сестрёнка! Давай, иди-иди, сюда, давай, быстрей!

Вскоре, создаётся впечатление, что мы находимся на цыганской барахолке. Весь салон автобуса наполняется весёлой аурой и пассажиры начинают откровенно хихикать. А ему хоть бы что: не обращая внимания на наш смех, он добросовестно делает своё дело, безостановочно перебирая свои мантры:

– Брат! Братан! Сестра! Сеструха! Давай! Сюда! Иди! Бери! Ира! Света! Надья!

– Про Валю забыл! – подтрунивает над вспотевшим несчастным мой сосед. – Валя хочет купить…

Наконец, водитель заводит мотор, дверь автобуса захлопывается перед самым носом чернокожего продавца сувениров и мы потихоньку трогаемся. Я гляжу в окно: наш коммерсант мгновенно сгребает в охапку свои пожитки и наперегонки с собратом несётся со всех ног к следующему автобусу.

– Ах! Увидеть Париж и – умереть!

Именно это выражение периодически вылетало из уст моей жены, листая туристические каталоги или уныло уставившись в ящик, из которого восторженный телеведущий верещал про красоты Версаля и Елисейские поля, про богемную жизнь Монмартра и знаменитый Лувр.

Наконец, в один из отпусков, нам удалось погостить у друзей, проживающих в Германии. Неожиданно выяснилось, что есть возможность, совершенно спокойно купить недорогой трёхдневный тур и посетить столицу мировой моды. Чем мы, естественно, не преминули воспользоваться.

По возвращению в Висбаден, сидим у друзей за ужином и восторженно делимся своими впечатлениями. В основном, жена. Я же, дабы несколько заглушить этот пёстрый калейдоскоп впечатляющих картинок и невольно сравнивая увиденное с нашей серой действительностью, усердно налегаю на водочку и, находясь в некоей прострации, вполуха слушаю эмоциональный рассказ жены. Про Лувр, про Версаль, Елисейские поля, Мулен Руж…

Наконец, после третьей стопки, поймав короткую паузу, устало наклоняюсь к супруге:

– Лена, скажи: разве я тебя не любил? Разве я тебе не показал Париж? Почему ты не умерла?!!

Помнится, самое первое, что я сделал, очутившись за стойкой бармена, это составил огромный список, который был разбит на две колонки: в левой её части мною старательно были выведены корявым почерком русские слова и предложения. После каждой строчки следовал прочерк, то есть тире и … далее – было пусто. С этим листком я поочерёдно подходил ко всем нашим гидам с единственной просьбой – заполнить пробел в правой колонке. Соответственно, на разных языках.

– Зачем тебе это надо? – с улыбкой поинтересовалась одна из моих знакомых, которая работала с итальянцами.