Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей

Твен довел искусство «болтать на неподобающие темы» до совершенства, когда нынешние скандальные телеведущие, блещущие тем же умением, еще и не думали появляться на свет. Он частенько выступал после обеда в узком кругу, излагая свои нетрадиционные точки зрения на секс, газоизвержение и прочие табуированные в приличном обществе темы. В своей лекции «Размышления о науке онанизма» он, импровизируя на тему мастурбации, дал аудитории следующий совет: «Если уж вы решили просадить жизнь, занимаясь исключительно сексом, не слишком увлекайтесь игрой в кулачок». В другом случае Твен посвятил всю лекцию размышлениям о том, как можно было пускать ветры перед английской королевой Елизаветой I [38] Читая эту лекцию, Марк Твен, очевидно, имел в виду свою озорную повесть «1611» (долгое время публиковавшуюся анонимно), в которой описывается светская встреча королевы Елизаветы I с несколькими персонажами — в их числе Шекспир, сэр Фрэнсис Бэкон, сэр Уолтер Рэли, Бен Джонсон и юный поэт Фрэнсис Бомонт, — и эти персонажи в присутствии монарха вовсю пускают ветры. .

Пожалуй, самая скандально известная речь Твена была произнесена в 1902 году, и называлась она «Обращение

к бостонскому Клубу гигантского хрена». Это был образец виртуозной сатиры, замаскированной под рассуждения в защиту мужских гениталий маленького размера. «Я никак не могу углядеть какой-то особой заслуги в том, чтобы иметь пенис, превышающий обычные размеры», — заявил писатель членам клуба, чьи «гигантские хрены» он высмеял также и в стихах. Дальше в своей речи Твен признался, что и сам как-то раз решил увеличить размер члена, сделав инъекцию нитрата серебра, но, после того как он «еле-еле выдернул свой хрен из грядки», писатель устыдился и горько пожалел о принятом решении.

ОДНАЖДЫ МАРК ТВЕН ПРОИЗНЕС ЦЕЛУЮ РЕЧЬ О ТОМ, КАК ПУСКАЛИ ВЕТРЫ В КОМПАНИИ АНГЛИЙСКОЙ КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ I.

Твен обожал разнообразные приборы и устройства — он либо мастерил их сам, либо покупал, либо вкладывал в них деньги. Твен был дружен с Николой Тесла, американским инженером и изобретателем сербского происхождения, которого современники не желали принимать всерьез и называли «сумасшедшим ученым». Эти двое часто проводили по многу часов в лаборатории, болтая о том о сем и испытывая всяческие научные идеи на практике.

Сам Твен запатентовал три изобретения: саморегулирующиеся подтяжки, альбом для газетных и журнальных вырезок с клейкими страницами и историческую игру, служащую развитию памяти, — по словам одного критика, эта игра «больше всего напоминала нечто среднее между налоговой декларацией и логарифмической таблицей». Из всех трех изобретений только клейкий альбом принес писателю хоть какие-то деньги.

Если Твен и мог кого-то винить в своих неудачах, то только самого себя. Он неоднократно упускал шанс вложить деньги в потенциально прибыльное дело. Хотя Твен был одним из первых американцев, установивших у себя в доме телефон, он отказался вкладывать в изобретение Александра Грэхема Белла хоть какие-нибудь средства, так как был уверен, что статические помехи на линии помешают телефонной связи распространиться по всему миру.

Твен также был среди пионеров машинописи. Еще в 1874 году он приобрел одну из ранних моделей необыкновенного устройства и впоследствии стал первым из известных писателей, кто сдал в издательство рукопись, напечатанную на пишущей машинке, — это была «Жизнь на Миссури» (1883). На этот раз Твен не поскупился и инвестировал в полезную новинку деньги, причем все. Однако и тут он ошибся, поставив не на ту лошадку. Та модель, в которую писатель вложил свое состояние, с треском провалилась на рынке. (Последствия этого финансового вложения, можно сказать, выпили из Твена всю кровь, особенно если учесть, что его собратом по несчастью — писателем, тоже вложившим деньги в ту самую модель, — был Брам Стокер, автор «Дракулы»), Вскоре после этого Твен обанкротился. Он оказался в столь бедственном положении, что вынужден был продать свою старую машинку «Ремингтон». А между тем компания, производившая «Ремингтоны», в своей рекламе вовсю эксплуатировала имя знаменитого писателя — естественно, ничего ему не платя.

Переехав в 1874 году в Хартфорд, штат Коннектикут, Твен обнаружил, что в соседях у него оказалась еще одна звезда литературы — Гарриет Бичер-Стоу, автор «Хижины дяди Тома», та самая женщина, которую Авраам Линкольн назвал разжигательницей Гражданской войны. Твен в те времена еще не достиг зенита славы, тогда как Бичер-Стоу была одной из самых влиятельных женщин Америки. Зато Твен стал владельцем куда более престижного дома. Его огромное поместье в готическом стиле могло похвастаться девятнадцатью комнатами и семью туалетами, каждый из которых был оборудован чудом из чудес — унитазом с системой слива. Твен прожил там до 1891 года, когда резко ухудшившееся финансовое положение вынудило его перебраться в Европу.

Твен обожал кошек. Последние годы жизни, приезжая на лето в Нью-Гемпшир, он обязательно одалживал у соседей котят, чтобы ему не было так одиноко. «Если бы можно было скрестить человека с котом, — однажды сказал Твен, — человеческая порода от этого только выиграла бы, а вот кошачья — явно бы ухудшилась».

Насколько Твен обожал кошек, настолько же он не любил детей. По крайней мере, так утверждал он сам. Однажды приятельница похвасталась перед ним очередным прибавлением в семействе. «Разве вы не любите детей, господин Клеменс?» — спросила она. «Нет, я их не выношу», — ответил писатель и рассказал историю о том, как во время его болезни к нему на кровать вскарабкался сынишка сестры и попытался его поцеловать. «В тот момент я подумал: если выживу, обязательно поставлю памятник Ироду [39] Имеется в виду библейский сюжет об избиении младенцев. (Прим. перев.) », — заявил Твен.

Твен свято верил в целительную силу голодания. Когда ему случалось простудиться или затемпературить, он на два-три дня отказывался от еды, утверждая, что это дает потрясающие результаты. «Голод обычно делает для больного куда больше, чем лучшие лекарства и лучшие врачи», — делился он своими наблюдениями.

В том, что касалось финансовых прогнозов, Твену обычно не везло, зато когда дело дошло до предсказания собственной смерти, он оказался настоящим Нострадамусом, Писатель родился в ноябре 1835 года, когда на небе была видна комета Галлея, и впоследствии он совершенно точно предсказал, что умрет, когда комета вернется. «Я явился на свет вместе с кометой Галлея, — объявил он в 1909 году. — В следующем году она появится снова и я, по всей вероятности, уйду вместе с ней. Это было бы величайшим разочарованием в моей жизни, если бы мне не удалось исчезнуть одновременно с кометой Галлея. Бог, наверное, решил: “Вот два причудливых и необъяснимых явления; они пришли в этот мир вместе и должны вместе уйти”». Само собой, комета вернулась на небо в апреле 1810 года, а буквально на следующий день Твен скончался.